Почти.
– Так и думал, что вы пойдете этой дорогой.
Ахнув, Друзилла рывком заставила Аалею остановиться. Перед ними стоял Меркурио в своей темной мантии, перекрывая выход из зала. Его голубые глаза смягчились от жалости. В правой руке он сжимал лекарскую костепилку, окрашенную алым.
– Ты всегда была человеком привычки, Зилла.
– Ты… – выдохнула Леди Клинков.
– Я, – кивнул старик.
– Но твое сердце…
Меркурио грустно улыбнулся, похлопав по костлявой груди.
– Я хороший лжец. До твоего уровня, конечно, не дотягиваю. Но, с другой стороны, сомневаюсь, что на это вообще кто-то способен.
– Ты это сделал, – осенило Друзиллу.
Но Меркурио медленно покачал головой.
– Я к этому мало причастен. По правде говоря, вся заслуга принадлежит Элиусу. Третья книга была его идеей. Но он рассказал мне о своих намерениях только после того, как написал ее.
Сердце Друзиллы екнуло в сморщенной груди.
Элиус глубоко затянулся сигариллой, держа ее грязными от чернил пальцами, и в его глазах загорелся опасный огонек.
«Не шути с библиотекарями, юная леди. Мы знаем силу слов».
Грязными от чернил пальцами…
«В этом месте ничего не найти, что не должно быть найдено».
«О, Богиня…»
Черная Мать, как она могла быть так слепа?
Все прошло, как и было спланировано.
Как он спланировал.
«Старый, предательский сукин сын…»
– Дай нам пройти, Меркурио, – прошипела Леди Клинков.
– Ты же знаешь, что я не могу, Зилла.
Та достала один из отравленных ножей из рукава.
– Тогда ты умрешь на месте.
Епископ Годсгрейва не шелохнулся. Просто смотрел на Друзиллу, держа в руке эту окровавленную костепилку, а затем заглянул ей за плечо, и в его глазах отразилась странная грусть.
– Не обо мне тебе нужно беспокоиться.
Леди Клинков стиснула зубы, ее сердцебиение участилось. Она подумала о своей дочери, сыне, внуках. Голубые глаза округлились от страха.
– Пожалуйста, – прошептала она.
Меркурио лишь покачал головой.
– Прости, милая.
Она услышала, как в зал входят Эшлин Ярнхайм и мертвый двеймерец. Позади них шли гладиаты Корвере – Сидоний с пылающей солнцесталью и запыхавшаяся Мечница. Их квартет был забрызган багряными каплями, с клинков стекала кровь последователей Церкви. Полностью и бесповоротно уничтоженной.
Старик взглянул на Богиню над ними и вздохнул.
– Не знаю, что она с тобой сделает, Зилла. Вряд ли в ней еще осталось милосердие. Но на твоем месте я бы опустил эту отравленную свинорезку и приготовился кидаться к ногам Мии и молить о пощаде.
Друзилла посмотрела на Аалею. На Ярнхайм и остальных окровавленных врагов позади. На старика впереди, на Богиню над ней и на Церковь, рассыпающуюся вокруг. Хор пел свой призрачный гимн за витражной тьмой.