Элиус затянулся сигариллой и выдохнул дым.
– Часть паствы смотрела на все иначе, чем я. Они не хотели поклоняться Нае как Матери Ночи, предпочитая видеть в ней Мать Священного Убийства. Они придумали новый путь для Церкви. Путь, который мог обратить нашу преданность в твердую монету, и нашу набожность использовать для обретения земной власти.
Элиус пожал плечами.
– И они убили меня.
Мия часто заморгала.
– Вас убили ваши же последователи?
– Ага, – старик кивнул, сморщив лицо. – Мудилы.
– Богиня… – выдохнула Мия.
– После этого все скатилось в дерьмо. Церковь, которую я основал, стала культом ассасинов, заработала дурную славу и власть. Но проснувшаяся сила Наи начала увядать от укоренившейся здесь гнили. Аа становился могущественнее, вера в него распространялась следом за армиями захватчиков Великого Объединителя. Видите ли, в этом вся суть божеств – у них есть только та власть, которой мы их наделяем. Черная Мать потратила столько силы на создание этого места, что в ней почти ничего не осталось. И когда Церковь сосредоточилась на убийствах и прибыли, а не на истинном поклонении, Ная стала слабеть. Пока она собрала достаточно сил, чтобы вернуть меня в эту… жизнь, прошли столетия. Церковь стала совершенно иной. Но в ее тенях все равно тлел крошечный уголек. Крошечный росток истинной веры, который Ная могла использовать, чтобы сыграть партию длиною в десятилетия. Найти нового избранника. Того, кто восторжествует там, где потерпела поражение Клео. Пока наконец… наконец…
Летописец посмотрел в глаза Мие.
– Она не оказалась здесь.
– Я не спасительница, – возразила Мия. – И не герой.
– Ой, херня все это, – сплюнул Элиус. – Ты точно знаешь, кто ты. Только посмотри, что ты сделала. Что ты делаешь. Последние три года ты меняла мир каждым своим вдохом, и не рассказывай мне, что не чувствовала, что делаешь это не просто ради отмщения. – Элиус показал на две части «Хроник Неночи» в своей тележке. – Я прочел их. От корки до корки. Столько раз, что и не сосчитать. Ты не просто убийца. Если откроешь этому душу, ты сможешь стать девушкой, которая восстановит справедливость на гребаных небесах.
Летописец сердито покачал головой.
– Но мы не можем снова все испортить. От Анаиса осталось так мало, и каждый утраченный фрагмент на шаг приближает к краху. Мой осколок, когда те ублюдки убили меня. Осколок Кассия, когда он умер в Последней Надежде. Возможно, мне стоило больше тебе помогать. Возможно, стоило рассказать обо всем раньше. Но я должен был знать, что тебе хватит воли довести дело до конца, Мия.