– Страх никогда не был моей судьбой, – прошипела Мия.
И, сделав последний черный вдох, Клео упала.
Мия ощутила сокрушительный удар в спину. По ее коже побежали мурашки. Пульс загрохотал в венах. Плоть запылала пожаром, агонией, экстазом. Мия закачалась на ногах, услышала тысячу криков, тысячу шепотов; тьма обволакивала ее, сотни демонов кружили, вихрились бурей, корчились вокруг нее. Волосы разметались, словно снизу дул ветер, голова откинулась, руки распростерлись, черные глаза закрылись. Тени обнимали землю перед ней и воздух вокруг нее, словно обезумевшие клубки жидкой черноты.
Ее голод утолился. Пустота наполнилась. Пробуждение и отсечение. Благословение, крещение и причастие. Все части ее естества – недостающие и потерянные – наконец были обретены. Каждый вопрос получил ответ. Каждая загадка решилась. Мир вокруг нее рушился, мерцал, содрогался, словно это был конец всего.
И начало.
Подняв голову, Мия увидела то, что видела на арене Годсгрейва – в момент, когда Фуриан пал от ее меча. Ослепительно-черное поле, шириной с вечность. Темная бесконечность, усеянная крошечными звездами, как платье ее Черной Матери.
И там, прямо над ней – бледный сияющий шар. Не красный, не голубой и не золотой, а призрачно-белый. Теперь Мия знала, что это. Знала его загадку, его цель, знала, что он горел внутри нее, и знала его имя. Как круг из снов, нарисованный на лбу мальчика в ее отражении.
Мальчика рядом с ней.
Мальчика внутри нее.
Анаис.
– Многие были одним, – прошептал он.
«Многие фрагменты его души».
– И будут снова.
«Соединившись во мне».
– Один под тремя.
«Луна под тремя солнцами».
– Чтобы поднять четверых.
«Четверых Дочерей».
– Освободи первое.
«Наю, первое божество».
– Ослепи второе и третье.
«Погаси второе и третье солнца».
И что останется тогда?
Одно солнце.
Одна луна.
Одна ночь.
«Равновесие. Как было, как должно быть и как будет».
Мия упала на колени. Ахая. Всхлипывая. С трудом удерживая тяжесть новообретенных знаний. Под силой, пылающей в ее груди. Тени застыли, сотни не-глаз наблюдали за ней из мрака. Осколки его души, которые долго удерживали в плену, чтобы утолить темнейший голод тирана.
Лжемессии.
Падшей избранницы.
«Кем она теперь станет?»
Мия подняла голову, ее лицо обрамляли черные реки.
Тени затаили дыхание.
– Многие были одним, – прошептала она. – И будут снова.
А затем протянула окровавленные руки. Подзывая их. Чернота вокруг нее задрожала. Среди бесстрашных зарябил страх. И тогда из подрагивающей, голодной тьмы выступил силуэт. Силуэт, который Мия знала почти так же хорошо, как свой собственной. Силуэт, который нашел ее в перемену, когда весь ее мир перевернулся, который прошел с ней все те мили и убийства, пережил каждое мгновение, пока…