По правде говоря, понять его было не так уж сложно. Она помнила себя в такой момент, случившийся много лет назад. Как она наблюдала за людьми, повесившими ее отца на Форуме. Свою клятву отомстить им, звеневшую в голове, раскаленную ненависть, разъедающую жилы, словно кислота.
Испытывал ли Йоннен подобные чувства к ней?
«Я – его Скаева?»
– Йоннен, мне жаль, – сказала Мия. – Я знаю, что это тяжело. Знаю, что ты напуган и зол, но есть вещи, которые ты…
– Не разговаривай со мной, рабыня! – сплюнул он.
Ее рука взметнулась к аркимическому клейму на щеке. К двум пересекающимся кольцам, которые делали ее собственностью Коллегии Рема. Она чувствовала шрам на другой щеке. Царапину, идущую через бровь и загибающуюся в грубый крюк – сувенир на память об испытаниях на песках. Мия вскользь подумала о Сидоние. О Мечнице и других Соколах. О том, получилось ли у них добраться в безопасное место.
– Я не рабыня, – сказала она, и в ее голосе послышалась сталь. – Я – твоя сестра.
– У меня нет сестер, – пробурчал Йоннен.
– Тогда сводная сестра. У нас одна мать.
– Ты лгунья! – воскликнул он, снова топая ножкой. – Лгунья!
– Я не вру, – настаивала Мия, сжимая переносицу пальцами, чтобы остановить боль. – Йоннен, пожалуйста, выслушай меня… ты был слишком маленьким, чтобы запомнить. Но в младенчестве тебя забрали от матери. Ее звали Алинне. Алинне Корвере.
– Корвере? – фыркнул он, прищуривая темные глаза. – Жена Царетворца?
Мия часто заморгала.
– …Ты знаешь о восстании?
– Я тебе не какой-то уличный оборванец, рабыня, – фыркнул Йоннен, поправляя грязную тогу. – Моя память острее мечей, все учителя так говорят. Я знаю о Царетворце. Отец отправил его на виселицу, а его потаскуху – в Философский Камень.
– Следи за языком, – предупредила Мия, подняв палец и теряя самообладание. – Ты говоришь о своей матери.
– Я – сын консула! – вспылил мальчик.
– Да. Но Ливиана Скаева не твоя мать.
– Как ты смеешь?! – Йоннен сжал свои маленькие ручки в кулаки. – Ты, может, и дочь какой-то предательской проститутки, но я не бас…
От ее пощечины мальчик попятился и тяжело шлепнулся на задницу. Вены Мии наполнились набухающей и клубящейся яростью, грозящей поглотить ее целиком. Йоннен изумленно уставился на нее, на его глаза накатились слезы, рука поднялась к горящей щеке. Он был костеродным маленьким лордом, наследником огромных владений, ребенком знатного рода. Мия полагала, что прежде к нему никто не смел прикасаться таким образом. И уж тем более не кто-то с рабским клеймом. Но все же…
– Брат ты мне или нет, – предостерегла она, – но я не потерплю подобных высказываний о ней.