Призвание (Зеленов) - страница 128

…Нет, вместе с завучем он не сможет дальше работать. И следует что-то делать, делать сейчас же. Надо спорить, бороться, доказывать! Неужели не ясно, что талицкое искусство — это искусство особенное, не похожее ни ни какое другое!.. А может, тут установка и понапрасну и он, Досекин, и лучшие мастера будут копья ломать? Может, все уже предрешено заранее?.. Но нет, не может такого быть! Просто чудовищно, невозможно, чтобы кто-то давал установку губить целую отрасль искусства, признанного всем миром, искусства глубоко народного!..

Наскоро пробежав глазами отдельные выступления в прениях, он принялся читать решение.

Было оно составлено, видимо, наспех, вышло сырым, половинчатым, невразумительным. Все беды пытались свалить на бывшее руководство артели, на ее председателя, и на бывшее руководство Всекохудожника. Переход не на стильную живопись признавался неправильным, но тут же это оправдывалось и объяснялось как мера вынужденная и временная, позволяющая поправить финансовое положение Товарищества…

Сокрушенно вздохнув, Арсений Сергеевич с тяжелой душой отложил этот убогий плод компромисса.

— Настоящий художник начинается только с картины! — сказал первокурсникам старый Норин, объявляя о новом задании — собственной композиции.

Надо было изобразить эпизод из своей жизни, наиболее каждому памятный. Задание домашнее, срок — неделя.

Кое-кто в тот день, после занятий придя в общежитие, тут же принялся черкать карандашом. Таланты сгрудились в угол и обсуждали задание отдельно, а все остальные и в ус не дули: еще успеют, времени целый вагон…

Не торопился и Сашка.

После отчетно-выборного собрания в Товариществе стали ходить упорные слухи, что мастерские скоро прикроют. Слухам особенно радовались таланты, всех уверявшие, что талицкое искусство давно устарело и обучаться ему нет никакого смысла. Не оставляли такие сомнения и Сашку, особенно после того, как он побывал на собрании, наслушался разных речей. Но все-таки надо было учиться. Скоро уж месяц, как он не заглядывал в библиотеку, «программа» его трещала по швам. А еще ему очень хотелось зайти к Евгении Станиславовне, но не позволяла какая-то гордость. Как он может с ней говорить после того, как все получилось? А главное, как она может смотреть ему, Сашке, в глаза?.. Весь этот месяц он даже не бегал к дверям канцелярии, к списку. Если же приходило письмо, он поручал его взять ребятам. Она уже несколько раз спрашивала его однокурсников, почему не заходит он сам, а последний раз отказалась вручить извещение о денежном переводе, сказала, пускай зайдет за ним лично.