Прошка лёг, укутался с головой полушубком. Душно под бараньим мехом, тяжесть навалилась на плечи.
«Только подружились, поклялись, а я утаил Сразу и утаил, трус, трус. Расписал себя храбрецом, а сам трус. Храбрый прямо бы высказался: ты в Польшу уедешь, поезжай, а я её люблю».
Утро у бабки Степаниды начиналось по-тёмному.
Прошка натаскал скотине воды, задал корму, настелил свежей соломы в хлеву, тогда и солнце поднялось, заиграло на снегу. Воробьи слетелись во двор клевать на рябине ягоды.
Бабка Степанида накрыла завтракать. Слез с печки дед с дряблой индюшиной шеей и тусклыми глазками, в которых стояла слеза. Ел жадно, загребая побольше картошки с молоком, давясь горячими сочнями. Голова тряслась.
Прошку он не заметил.
Бабка Степанида сказала:
— Сотый год идёт. Разуму господь на один век отпустил, на второй-то не хватает.
Позавтракали, и пришла молодая румяная женщина в городской шубке и белом пуховом платке. Потопала у порога белыми валенками, сбила голиком снег.
— Товарищ Прохор, я за вами.
Бабка Степанида насупилась, застучала деревянными ложками, собирая после завтрака посуду со стола.
— Я Ольга Александровна Сильвина, — сказала городская женщина. — Леопольд Проминский с отцом рано утром уехали в Шушенское, Леопольд шлёт вам привет и спасибо за Максима Горького. А теперь собирайтесь, пойдём.
Бабка Степанида промолчала, отвернулась к окну, там сияло утро, синело высокое, уже зимнее небо.
— У нас дружная колония ссыльных, — говорила Ольга Александровна на улице. — Мы не можем оставить вас без внимания, вы у нас новенький, такой молодой паренёк, и Леопольд очень просил о вас позаботиться. Итак, что вы собираетесь делать?
Что Прошка собирается делать?
— Да, да, ведь не хотите же вы лодырем жить? Прозябать? Мы решили, что в первую очередь вам, молодому рабочему, надо учиться, поэтому я предлагаю.
Недолго спустя они были у доктора Семёна Михеевича Арканова, в его доме, деревенском на вид, но по-городскому перегороженном внутри на несколько маленьких комнат и обставленном по-городскому: стулья с плетёными сиденьями, круглый обеденный стол, книжный шкаф, лампа под белым абажуром. Ольга Александровна готовила докторского сына в гимназию.
— Спрячем в карман ложный стыд, — говорила она, усаживая Прошку за стол возле тринадцатилетнего шустрого и бойкого докторского сына, который, чуть отвернётся учительница, вытаскивал из-под стола «Вокруг света» и впивался в страницы с картинками. — Суть не в годах, — внушала Прошке учительница, — Государственное устройство Соединённых Штатов Америки знаете? Климат Швейцарии? Кто такой Робеспьер? Как сказать по-немецки: «Я хочу прожить свою жизнь разумно и деятельно, с пользой для народа»? Не знаете. Многого и другого не знаете. Начинаем урок.