Вес возвращается, и уже я превращаюсь в неуклюжего бегемота.
От неминуемой смерти спасает нерасторопность противника. Утомленный раной и головокружительной чехардой, Заточка не сразу замечает перемену моего состояния. Когда он атакует, успеваю уже прийти в себя, и по новой привыкнуть к весу.
Ухожу в глухую оборону, по-рачьи пячусь назад и, не помышляя больше о контратаке, использую нож исключительно для защиты…
Каким-то чудом удается довольно долго сдерживать яростный напор Заточки, спасаясь от ножевых ударов уклонами и отскоками, и неуклюже прикрываясь ножом и перчатками.
Сдерживать-то я сдерживал, но царапины от юркого клинка азиата пропускал удручающе часто. Пусть не такие глубокие, как первая, но не менее болезненные. Следом за правым, вскоре побурел от крови и левый мой рукав. Потом стали распускаться алые цветы резаных ран на боках и спине…
Что Заточка давно уже играет со мной, как кошка с мышкой, стало понятно, когда, поскользнувшись на своей крови, я нелепо раскорячился и позорно шлепнулся на задницу. У проворного, как мангуст, азиата было достаточно времени, чтоб пришпилить меня к полу смертельным ударом в сердце или банально перерезать горло. Но Заточка проигнорил возможность и даже отступил, давая мне время снова встать на ноги…
Сквозь застилающий глаза кровавый туман я продолжаю уворачиваться от пугающих росчерков ножа. Из-за потери крови движения мои неотвратимо замедляются, я становлюсь неуклюжим, как слон в посудной лавке, и все чаще допускаю ошибки. В наказание получаю новые царапины на руках, спине, боках… Появляются кровавые росчерки уже даже на животе.
Чувствую себя быком на корриде, до полусмерти загнанным мастером-матадором. Как острые рога у быка, у меня по-прежнему в окровавленной руке зажат нож – смертельное оружие, которое теоретически я могу еще использовать. Но практически нет уже на это ни сил, ни желания. Перед глазами все тонет в кровавом тумане. Я лишь каким-то чудом держусь на ногах. Меня пошатывает. И переступающие на месте ботинки хлюпают в накапавшей кровавой луже.
Заточка видит мое состояние. И уже считает себя победителем. Под одобрительные крики зевак он подскакивает с занесенным ножом и за секунду до рокового удара шепчет мне на ухо:
– Передавай привет Незабудке!
– Круши! – шепчу в ответ.
Он замирает в секундном замешательстве, пытаясь разгадать значение предсмертного «ругательства», и безнадежно теряет драгоценные мгновенья.
Удесятеренная Даром сила творит чудеса с едва живым телом, превращая меня на десять секунд из полудохлого от потери крови инвалида в супермена.