На его скулах заходили желваки. Он молча смотрел на нее.
- Ты не способен любить даже собственного сына! А я‑то надеялась, что ты сумеешь измениться. Боже, какая же я наивная дура!
Маттиас что‑то пробормотал, но слов она не расслышала. А потом подошел к ней, обнял за талию и прижал к себе. Он смотрел на нее сверху вниз и, прежде чем она успела догадаться о его намерениях, прижался губами к ее губам, целуя ее, наказывая, пробуя на вкус, мучая.
Фрэнки застонала, но это был сердитый стон. И затем поцеловала его в ответ, желая причинить ему боль силой своего поцелуя. Ее руки рвали его рубашку, нетерпеливо толкая его. Гнев, казалось, был той соломинкой, которая сломала спину верблюда, и все чувства, которые она так старательно сдерживала, нахлынули на нее.
Да, это была ярость! Настоящая ярость! Но желание продолжало расти в ней, и она не хотела его сдерживать. Напротив, необходимо было использовать его, чтобы заглушить гнев!
- Я ненавижу тебя, - прошипела она, раздирая на нем рубашку.
Он на мгновение замер, затем наклонился и приподнял ее так, что она обхватила его ногами за талию. Она ощутила всю мощь его возбуждения, не в силах устоять перед искушением.
- Ненавижу тебя, - повторила Фрэнки, прильнув губами к обнаженной коже Маттиаса и покусывая ее.
- Хорошо, - мрачно сказал он. Она была так зла, что не услышала смиренного согласия в его голосе. - Так и должно быть.
Фрэнки ощущала вкус его эмоций, чувствовала их в каждом отчаянном движении его языка, в его хватке вокруг ее талии, в силе его возбуждения. Маттиас тоже чувствовал. Но просто не знал, что с этим делать.
А ей было уже все равно.
Разум отключился. На мгновение их взгляды перекрестились.
- Да, - прохрипела она.
Они принялись лихорадочно сдирать друг с друга одежду, так велико было их нетерпение соединиться.
Фрэнки застонала.
Он вошел в нее мощным толчком, положив одну руку ей на затылок, а другой обхватил ее за ягодицы.
Но этого было недостаточно, хотелось гораздо большего. Пронзительно вскрикнув, она толкнула его в грудь. Маттиас растерянно уставился на нее.
- Ложись, - скомандовала она, и он подчинился, выйдя из нее на одно опустошительное мгновение, прежде чем они снова стали одним целым, распластавшись на площадке теннисного корта.
Фрэнки оказалась сверху. Она оседлала Маттиаса, чувствуя, как его большой твердый член погрузился во влажную глубину ее разгоряченного лона. Они задвигались в унисон. Ритм становился все стремительнее, закручивая пружину возбуждения, пока оба не содрогнулись в бурном оргазме. Она торжествовала, хотя радоваться было нечему. Он выиграл. Секс есть секс, и ничего больше. И тем не менее она не преминула спросить: