— Единственное, что когда-либо мне было положено по «судьбе», — эти метки вокруг глаза, из-за которых меня преследуют все мужчины и женщины, каждый недоумок, представляющий, что это такое. Больше «судьбе» нечего было мне предложить.
— Она говорит сейчас. Мироздание говорит с тобой через меня, нагхрам. Но если твоя душа слишком запятнана, чтобы услышать его слова, знай: при дароменском дворе есть те, кто ждёт свершения этого деяния. Срази королеву, и они защитят тебя. Подумай, нагхрам, о вознаграждении, которое тебе даруют!
Я задумался над его словами. Потакать философским представлениям варваров-забанцев о судьбе, с моей точки зрения, не слишком хорошее времяпровождение. Но остаться живым, хотя и мерзким? К такому я уже привык. А деньги? Деньги означали свободу. Они означали больше шансов найти того, кто сможет вылечить Чёрную Тень, прежде чем мою душу полностью поглотит демон или прежде чем члены моего любимого клана в конце концов сделают по мне хороший меткий выстрел. Деньги — это то, в чём я жестоко нуждался.
Смогу ли я убить королеву? Всего-навсего ребёнка.
Я посмотрел на Рейчиса. Что станется с белкокотом, если меня прикончат? Какими бы милосердными ни пытались быть маршалы, маленькое отродье станет преследовать их, пока не отомстит. Харрекс всадит в него ещё один болт, и тогда не будет никакой аква сулфекс, чтобы спасти Рейчису жизнь.
Забанец запрокинул голову и посмотрел на звёзды.
— Голос судьбы проникает в тебя, нагхрам. Хорошо. Ты будешь благословлён в этой жизни и в следующей.
Потом он сделал глубокий вдох и внезапно резко выдохнул; его живот сжался, будто сдавленный железными тисками. Он сделал ещё один вдох и проделал это снова.
— Что ты творишь? — спросил я.
Он снова напряг живот, ещё сильнее. Кровь просочилась сквозь повязку на ране.
— Я выполнил свой долг служения ангелам. Ты теперь — моя стрела, которую направляет моя рука, чтобы сразить нашего общего врага.
Он продолжал дышать таким же манером, снова и снова напрягая живот.
Харрекс и Парсус заметили странные конвульсии и встали.
— Он пытается себя убить, — сказал Харрекс.
Парсус первым добрался до пленника, напрасно пытаясь заставить того остановиться.
— У нас кончилась аква сулфекс! Я ничего не могу поделать.
— Выруби его своей палицей! — закричал Харрекс.
Парсус отстегнул от пояса палицу, но было слишком поздно. Кровь капала сквозь повязки на землю перед забанцем.
— Теперь я ухожу отдыхать на колесе, маленький нагхрам. Выполни свою миссию и знай — ты делаешь это с благословения судьбы… и моего.
Он прислонился ко мне, и не успел я отодвинуться, как почувствовал на щеке его поцелуй. Его голова упала мне на плечо, когда жизнь покинула его тело.