Тимофей Ромашкин. Очередная атака отбита. Мы вновь возвращаемся в мартеновские печи, весьма надежные укрытия. Эту тактику применяли не раз, оставляя наверху лишь наблюдателей.
Солдаты приносят тела убитых медсестер, бывших студенток мединститута Симы Мерзловой и Оли, фамилия которой стерлась в памяти. Девушки выносили с поля боя раненых, и, когда ползли с истекающим кровью старшиной Куликовым, немецкий пулеметчик дал по ним очередь. Сима, умирая, прикрыла своим телом раненого. В ее санитарной сумке, прошитой пулями, нашли дневник и книгу Н. Островского «Как закалялась сталь». И вот сержант Пагорин в минуту передышки приносит нам в печь книгу. Первые и последние страницы ее опалены, истрепаны и запачканы кровью, сажей. При скудном освещении читать эти страницы было невероятно трудно, но это не помешало книге стать организатором нашего мужества и стойкости. В самые тяжелые минуты кто-нибудь находил подходящее место и начинал читать вслух.
А когда в дневнике Симы солдаты обнаружили строки: «Я и Оля решили стать такими, как Павка Корчагин. И мы будем такими», — то наша ненависть к врагу и решимость отстоять цех утроились.
Гельмут Вельц. Через небольшую печь проникает свет. Иду на свет, распахиваю дверь и оказываюсь в другом подвале, несколько большем. В центре горит костер. Вокруг него сидят и лежат около ста пятидесяти солдат.
Впечатление безрадостное.
Изможденные лица, изодранное обмундирование, из брюк вылезают коленки. Залатывать никто и не думает: нет ни времени, ни иголки с ниткой. Поскольку на смену частей нет надежды, процесс разложения воинской дисциплины, видно, идет все сильнее. С сапогами также не лучше, развалились, подметки привязаны тонкой проволокой. Никого это не волнует. Некоторые солдаты, насквозь промерзшие и промокшие, сидят так близко к огню, что того и гляди пламя перекинется на них. Одни тупо уставились на огонь, другие с закрытыми глазами растянулись на животе, подперев голову руками. Храпят совсем выбившиеся из сил, накрыв голову шинелью. В углу о чем-то шепчутся двое. У того солдата, что поменьше ростом, в руках Железный крест с новенькой лентой. Справа в углу делает перевязку фельдшер, поливая раны йодом.
Атмосфера полной безысходности и какого-то странного полусна.
Бой за цех только начинается, а чем он кончится?
Тимофей Ромашкин. Надо контратаковать. Фашисты должны думать, что нас больше, чем на самом деле…
Смотрю на лица бойцов и командиров. Устали… Но готовы в любую минуту ринуться в бой.
Вот неустрашимый офицер Крамзин, который после каждого боя невозмутимо назло врагам громко играет на баяне вальс «На сопках Маньчжурии». Молоденький красноармеец Славин. Это наш летописец. Он выводит неумелой рукой пусть порой наивные, но искренние стихи, которые потом мы все переписываем в свои фронтовые тетрадки…