— Да поняли мы тебя, — лениво процедил Еремил, проходя последним.
Фрегат-капитан Фарли был знаком с изысканной публикой, собиравшейся в таких тавернах, но личность Игната Сиротина сказала бы, что это был ресторан, настоящий, сверкающий огнями сотен магических фонариков, чей свет отражался в серебре столовых приборов и вычурных стеклянных бокалов. В негромкий гул посетителей органично вписывался маленький оркестрик, игравший что-то вяловато-интимное.
— Мило, — вынес вердикт Рич. — Мне не приходилось бывать в таких местах.
— Привыкай, — беззаботно бросил через плечо Ансело. — Может, когда-нибудь пригласишь своих старых друзей выпить хорошего вина.
— Господа! — перед штурмовиками неожиданно возник седовласый, с аккуратной прической, мужчина, лет пятидесяти, с холеным лицом, на котором четко просматривалась тревога и напряженное внимание. — Чем могу быть полезен? Надеюсь, что ваше желание отдохнуть не идет в разрез нашим правилам? Здесь запрещено носить оружие и затевать скандалы. «Изумленная вдова» дорожит своей репутацией.
Получилось довольно двусмысленно. Мужчина сам понял, что сморозил глупость, и кашлянул в кулак.
— Нам нужен свободный столик, пару бутылок вина и чего-нибудь закусить, — небрежно бросил Ансело, поглядывая по сторонам. — Особых пристрастий у нас нет, так что не выдумывайте что-то такое, вроде лобстеров в карамели или тушеных омаров с морской капустой в соусе «гакамоль».
— О, господин весьма сведущ в кулинарии! — закивал головой седовласый. — Только вот столик я могу предложить не самый презентабельный, в темном углу…. Но, если наши гости не привередливы….
На нас стали косо поглядывать. Черные одежды действуют на людей одинаково: или испуг, или злость. Ни разу еще не встречал человека, который бы восторженно кричал, завидев штурмовую бригаду на марше. Так и здесь: публике почему-то не понравилось наше присутствие, а, может, не подобающие к данному месту наряды. Ну, на вкус и цвет товарища нет, правильно?
— Мы простые солдаты, привыкли к грубой пище, — успокоил мужчина Ардио, — и не нужно так страдальчески морщиться. Вам же лучше: меньше готовить.
Посидели мы, в общем, неплохо. Закуска была так себе, под стать нашим кошелькам. Однако мясо было хорошо прожареным, хлеб — свежим, овощи, соединенные в непритязательном салате — терпимыми, вино — слегка кисловатым, не «Идумейское», что уж. Привыкай, граф, — иронизировал я, поднимая очередной бокал, — скоро твой желудок адаптируется и будет переваривать даже гвозди.
В какой-то момент я отвлекся от рассказа дона Ардио о перипетиях его жизни и уставился на столик, стоявший метрах в десяти от нас возле резной колонны, на которой висели горшки с цветами. Вернее, заинтересовал меня не предмет мебели, а девушки, сидевшие там. Их было четверо, и я уже прикидывал, кого мы отсеем. Выходило, что Еремил отправится в казарму восвояси. Слишком он прямолинеен и груб.