Зеленое — недостаточно яркое. Из золотой парчи — слишком праздничное, я берегу его для свадьбы. Оставались еще несколько синих, но они тоже не подойдут.
— Да почему вы так хотите перещеголять леди Элеонору? — спросила Лита, когда мы уселись посреди шелковых, бархатных и льняных волн. — Она, конечно, строга, но вы прямо воевать с ней собираетесь.
— Увидишь, она еще себя покажет, — повторила я слова, которые произносила раз двести за последние полгода.
Лита фыркнула и разгладила кисточки на поясе от золотистого парчового платья.
— Да вы что ни наденьте, все будете хороши. Хоть в мешке придете, хоть в исподней рубашке…
Я вскочила и бросилась к другому сундуку, де лежало белье. — Что это вы задумали? — заволновалась Лита, когда я принялась расшвыривать нижние рубашки.
— Вот что мне подойдет, — сказала я торжествующе, вытаскивая шелковую рубашку, которую ни разу не надевала. Подарок бабушки, после поездки на поклонение в Святую Землю. Рубашка была белоснежной, а в глубине складок — голубоватой, вырез глубокий, треугольный, окантованный золотистой тесьмой. Такая же тесьма была на широких рукавах, расширявшихся от локтя, и на подоле. Руки искусных белошвеек выложили из тесьмы узоры в виде цветов и листьев, а сердцевины цветов были из маленьких, полупрозрачных жемчужин. — Надену ее.
— Вы с ума сошли, миледи! — завопила Лита, перепугавшись еще сильнее, чем когда я собралась в Картехогский лес. — В нижней рубашке идти — все равно, что голой!
— Да кто поймет, что это — нижняя рубашка, — сказала я, вертясь перед зеркалом, — зато в белом я буду одна, никто еще не надевал белое. Я буду первой. И розы прекрасно подойдут.
Час яростной перепалки с Литой закончился моей полной победой. Ценой победы послужили три псалма, которые я должна была заучить наизусть, зато завтра я должна была выйти на праздник в белом. Эта мысль нравилась мне все больше и больше. Но нужен пояс… Взяв золотистый, парчовый, я приложила его к белому шелку. Подходит идеально!
Лита, увидев это, снова пришла в негодование:
— Это же от свадебного платья! Вы не можете его надеть! Плохая примета!
— Я же не само платье надеваю, а всего лишь пояс, — порой Лита меня раздражала. — Какая ты глупая и всего боишься.
— Плохая примета, — повторила она упрямо. — Ты так же и про эльфов говорила, — поддразнила я ее. — А все обошлось.
— Зато вы ничего не боитесь, — проворчала служанка, собирая разбросанные наряды и укладывая их в сундук. — Нельзя так, миледи, поверьте мне на слово.
— Прекрати каркать, — беззлобно одернула я ее. — Надоела до смерти.