Помню, угнали Аккордика, как раз я тут медкомиссию проходил. Так у неё потом целую неделю хорошее настроение было. А уж когда позвонили и предложили выкупить… за пять тысяч баксов, так бабуля даже запела.
Как ни уговаривал взять с собой, бесполезно. А чтоб не увязался, приказала Белочке и Барсику меня не пускать.
Ага… Подло поступила. Вот как сбежать, если эти два обормота стоят и смотрят умоляющими глазами. Вроде и приказ, и не могут представить, как меня удерживать. Мы ведь друзья. Ну как я их подведу?
Вернулась бабуля недовольная, без машины и долго ругалась:
— Нет, вы представляете, они ещё торгуются! Я им говорю: машина дорогая, и пять тысяч выкупа — позор! И меньше, чем на десять, я не согласна. Новенькие какие-то. Местным, конечно, скинула бы. Хотя эти сразу соображают и пригоняют машину к дому. Деньги привозят. Такса жёсткая, три тысячи зеленых. Ну, конечно, ремонт и мойка…
— Мяу?
— Что? А! Дала им время до завтра, потом счётчик начнёт тикать.
— Мяу?
— Ты что сомневаешься? Конечно, соберут. Машину-то я отказалась забирать.
— Гав?
— Уговаривали, конечно. А как же! Но я ведь кремень! Эх, жаль, что это не те, которые в разборку загоняют. Я б с них двойную цену слупила.
— Мяу?
— Что значит, зачем? У меня внук пешком ходит, вон уже, какой жених вымахал, а без машины… Тимошенька, внучек, ты машинку хочешь?
— Это смотря какую…
— Вот я и говорю! А они торгуются.
— Баб…
— Нет и ещё раз нет. Нельзя тебе спортивную, вдруг убьес-ся?
— Ба-аб…
— Нет. Полтора литра потолок!
— Ба-а-аб…
— Нет, сказала, — и радостно улыбаясь, запела: «В тёмно-синем лесу, где трепещут осины. И с дубов-колдунов облетает листва…»
Вот так всегда. А что я совсем дурак что ли? Не понимаю, что надо аккуратно ездить? «Целика»? Я не виноват, меня подрезали, и вообще в ней тесно… Нет, бесполезно. Хм… А чего у нас в полтора литра есть? Чтоб девок не стыдно было покатать?
Ближе к вечеру заявился Витек, белобрысый парень среднего роста. Он тут через три дома живёт, вот и познакомились в своё время. Хотя он и старше на год, но вот с детства дружим.
— Тимоха! Ты Белочке скажи, что свои! — орёт, прижатый к забору могучим телом кавказкой овчарки.
— Белочка, да отпусти ты его. Чем он тебе не нравится?
Та фыркает и отворачивается, тем не менее, перестаёт прижимать лапами и скалиться в лицо.
— Вить, ну ты же видишь надпись: «Осторожно, злая собака!» А Белочка — девочка ответственная.
— Гав.
— А я вот мороженое принёс…
— Гав.
— Ну, тогда понятно… Белочка взятки не берёт.
— Так ведь от всей души, — Витька бьёт себя кулаком в грудь.