Без колебаний призналась во всем мужу, попросила развода. В ответ услышала просьбу об отсрочке. На сколько? На семь лет. Для всего света они остаются мужем и женой, но Куликовский будет жить в их доме, под одной крышей. Петр возьмет его к себе адъютантом. Ольга вынуждена была согласиться. Тем более она представляла, какая буря ее ждет, если она объявит о разводе матери и старшему брату.
Сохранилась фотография, которую можно было бы назвать по аналогии со знаменитым чеховским рассказом “Драма на охоте”. Где-то на опушке леса за накрытым столом живописная группа охотников. В центре – сияющая, разрумяненная Ольга. Справа от нее напряженный, весь внутренне собранный, готовый отразить удар Куликовский. А на отдалении за другим концом стола понурая фигура Петра, смотрящего прямо в кадр своими белесыми, безбровыми глазами растерянно и покорно, как выглядят люди, попавшие в аварию, в которой они не виноваты.
Несчастья редко приходят в одиночестве. И разлад в семействе Ольденбургских совпал с другим печальным событием, положившим конец процветанию Рамони. В октябре 1905 года кто-то поджег сахарные склады и лесопильню. Тогда сгорело всё: конфетная фабрика, готовая и оплаченная продукция на многие тысячи рублей, столярная и плотницкая мастерские, стружечный и лесопильные цеха. Две недели бушевал пожар, который никак не могли потушить. Расплавленный сахар, конфеты, сливочная патока – всё это непрерывной горячей массой текло в реку Воронеж. Старожилы вспоминают, что еще долго потом у местной воды был приторный вкус. Так и непонятно, кто же поджег? То ли местные революционеры постарались, то ли за этим пожаром стояли денежные махинации управляющего Г. Коха, пытавшегося таким образом замести следы. Но сумма убытков составила астрономическую по тем временам сумму 250000 рублей.
У Ольденбургских не было таких денег. Пришлось обращаться с просьбой о ссуде к императору. По своей привычке Николай II долго тянул и колебался с ответом. Вначале отказал, но, в конце концов, согласился выкупить Рамонь в Удельное ведомство за 2,6 миллиона рублей. Отныне у Ольденбургских в собственности оставался только дворец и парк. Всё сохранившееся оборудование фабрики было продано за гроши и перевезено в Воронеж, где Хозяйственное правление еврейской общины быстро наладило выпуск конфет с гербом и именем принцессы. Не пропадать же бренду!
Сама Евгения Максимилиановна этих ударов и унижений не перенесла. Уже во время пожара с ней случился инсульт. С болезнью справилась, кажется, только одним усилием воли. После на нее посыпались судебные иски и предписания со всех сторон. Она и это выдержала. Заложила какое-то имущество, продала драгоценности, нашла деньги. Потом последовал отказ императора помочь с предоставлением ссуды, необходимой, чтобы покрыть новые долги. Пришлось и с этим смириться. Хуже всего она переносила позорную семейную ситуацию сына, о которой все знали и судачили в свете, а потом и его развод с Ольгой.