Вокруг высятся горы объедков и пустых консервных банок, – а дамы Бувье Билл, удобно устроившись на кроватях, не спеша лакомятся мороженым прямо из ведерочек и обсуждают, с чем лучше есть печеночный паштет – с лимоном или с майонезом, на ржаном или пшеничном крекере. Тут и там снуют вездесущие кошки, на полу и стенах – старые фотографии и портреты вперемешку с паутиной и плесенью, ветер завывает в опустевших комнатах, – а Большая Эди вдруг начинает петь, и глаза ее светятся, как в молодости: “Just tea for two /And two for tea /Just me for you /And you for me… Cant you see how happy we would he…”[5]. Разбитые стекла, дыры в стенах и крыше, настоящий хаос, – а Маленькая Эди каждый день умудряется представать в самых необыкновенных нарядах: надевает юбку вверх ногами, закалывает на талии золотую брошь, мастерит головные уборы из свитеров и шарфов и платья из кружевной скатерти. Впоследствии оригинальный взгляд Маленькой Эди на одежду произвел в мире моды настоящий фурор. До сих пор знаменитые дизайнеры, такие как СЫоё, Prada, Marc Jacobs, посвящают свои коллекции Эди Бувье Билл.
Свой стиль Эди гордо называет “революционным”, хотя он и порожден страшной нищетой. Возможно, именно в этой удивительной парадоксальности, окружающей мать и дочь, кроется что-то магическое, отталкивающее и одновременно притягивающее к Серым садам.
Несмотря на опустошающую бедность – мать и дочь живут на 300 долларов в месяц из наследства семьи Бувье – они не соглашаются продавать поместье. “Серые сады – это мой дом. Это единственное место, где я полностью чувствую себя собой”, – говорит Большая Эдит.
В 1971 году в Серые сады приезжают инспекторы из местной санэпидстанции – по просьбам обеспокоенных соседей. Проверяющие приходят в ужас от увиденного, обитательницам предписано немедленно освободить непригодный для жизни особняк.
Обе Эди наотрез отказываются. История мгновенно попала на первые страницы газет: родственницы Жаклин Кеннеди, бывшей первой леди, – живут в нищете! Ужасающее издевательство над социальными, этическими, общечеловеческими нормами и устоями – и не где-нибудь, а в самом сердце заповедника американской элиты. Вскоре ситуация в Серых садах приобрела международный резонанс, и Жаклин Кеннеди в конце концов выделила деньги на уборку и ремонт дома.
Однако к приезду режиссеров братьев Мейслес в 1975 году, когда снимался принесший славу Серым садам документальный фильм, всё вернулось на круги своя. Дом вновь выглядел запущенным, окна скалились разбитыми стеклами, еноты и кошки сновали сквозь трещины в стенах, разросшиеся кусты и деревья плотным кольцом подступали к самым дверям. Природа вновь победила, человек, лишенный воли, вновь подчинился. Оставь надежду, всяк сюда входящий…