). Поставил, как водится, мольберт и написал быстрый этюд, который нынче висит у меня над кроватью. Может, писал бы и дольше, но вдруг явилась орава женщин – работниц треста “Мосгорозеленение” и принялась в соответствии с графиком сезонных работ споро выдирать прекраснейшие цветы, которые и не думали увядать, а предполагали сиять и сверкать на радость москвичам и гостям столицы до глубокой осени. Сначала папа расстроился, но вдруг его осенило! Человек законопослушный, он испросил у работниц “Мосгорозеленения” разрешения, и добрые женщины позволили ему взять столько цветов, сколько он сможет унести (в точности как в той сказке, где речь шла о золоте, серебре и драгоценных каменьях).
Папа воодушевился и принялся разносить охапки цветов по домам друзей нашей семьи. Желая порадовать всех без исключения, в тот день он совершил несколько ходок, благо все еще были живы и жили в шаговой доступности друг от друга… Вообразите: будний день, проза жизни, ничто не предвещает праздника, вдруг звонок (другой, третий, четвертый, в зависимости от количества жильцов в квартире), дверь распахивается, и в ее проеме в перспективе тусклого захламленного коридора мой молодой отец в обнимку с полыхающей цветочной охапкой! А друзья наши, ошеломленные внезапным даром, в свою очередь принимались делиться цветами с соседями по квартире (с теми, разумеется, с которыми сохранялись если не дружеские, то хотя бы дипломатические отношения).
Потратив на безумное с точки зрения человека разумного мероприятие полдня, папа не просто материализовал такую эфемерную субстанцию, как РАДОСТЬ, но и доставил ее по нескольким московским адресам. Внес яркую праздничную ноту в монотонную повседневность унылой городской осени. Что это, если не тот самый свет в конце тоннеля, и многим ли мужчинам (в том числе женщинам) по плечу затея такой простоты, такого размаха и такой убойной силы?
Из истории со сверкающими сальвиями (суть шалфеем), некогда разнесенными моим отцом по нескольким остоженским, пречистенским и арбатским адресам, делаю вывод, что давний мой знакомец в выцветшей гимнастерке, волею судьбы навечно обосновавшийся в одном из первых детских воспоминаний в ближайшем соседстве с бабушкой, тоже работал в тресте “Мосгорозеленение” и в тот день готовил порученную ему клумбу, предшественницу всех последующих, к осенней непогоде и зимним холодам.
У любого моего ровесника-москвича в запасе множество личных историй, связанных с ЦПКиО им. М. Горького, при отсутствии большого выбора десятки лет остававшегося чемпионом среди территорий круглогодичного праздника во времена нашего детства, отрочества и юности. Поэтому оставляю за пределами настоящего очерка описание скромных, зато доступных летних и зимних радостей: незамысловатых аттракционов наподобие комнаты смеха и колеса обозрения, необозримых ледяных просторов с толпами конькобежцев на “снегурках”, “ножах” и “гагах” и даже мотогонки по отвесной стене и пивной бар “Пльзенский”. А лучше перемещусь в Нескучный сад, начинающийся сразу за Летним театром, к которому вела некогда идиллическая аллейка под сенью фонарей в виде гигантских, склонившихся в полупоклоне ландышей. Лирическая такая аллейка, особенно по вечерам…