– Ты? Боярина? А боярин, поди, и не ведает! – возмущенно крикнула Настасья.
– Не ведает, – согласился Гвоздь. – Спасибо тому дураку ключнику, что вздумал своего боярина извести – мне с той дури добро перепало. Кабы не он, выблядок, – мы бы тут не стояли. Он-то, дурная башка, прознал, что на Троицкой дороге клад под медвежьей харей схоронен, и решил тайно своего боярина выманить тот клад брать, да в лесу его и оставить зверью на корм. А раз поедут за кладом тайно, то он досветла воротится, никто на него и не подумает! Пропал боярин и пропал! И харей было запасся, да я его опередил. Вон она – на обочине, на сосенке! И боярин уцелел, и я – при конях!
– И дурак в могиле!.. – подхватила Настасья.
– Может, и в могиле, – согласился Гвоздь. – Боярина-то я на него, как пса цепного, спустил! Ну, слушай, Настасья. Девка ты видная, по душе мне пришлась, хоть и благословила меня кистенем. Да только, ты уж прости, жить тебе и твоим нельзя. Напрасно ты парнишек-то привела. Через твою бабью дурь и они погибнут…
Он пошевелил ногой лежащее на траве тело.
– Пристрелишь, что ли? Так мои-то близко, услышат! – не сдавалась она.
– Отпустил бы, нужна ты мне больно! Да ведь первым делом в Разбойный приказ побежишь! А мне княжича моего вызволять. Теперь уразумела?
Княжича?! Тут Богдан едва не ахнул. Он понял, о котором княжиче речь.
– Парнишек пожалей, – попросила Настасья. – Они с Москвы прочь пойдут, на север, к Архангельску, ввек ты их больше не увидишь!
– Нельзя жалеть. Не ровен час, за тебя расквитаться пожелают, как ты за Юрашку.
– Пристрелишь, значит?
– А нож тебе милее?
– Коли ножом в самое сердце – муки меньше. А ну, коли недострелят? – спросила она. – Видывала я таких раненых – трудно помирали! Тебе смерть моя нужна или мои мученья?
Богдаш бесшумно вытащил из ножен клинок.
Это был охотничий нож, без которого он разве что в бане парился, а так оружие постоянно находилось при нем. Такие ножи, тяжелые, длинные, с большой крестовиной, считались медвежьими. Находились, конечно, умельцы, которые схватывались в лесу с косолапым чуть ли не в обнимку, но Богдаш ни одного такого живым не видывал.
Жертвой конюх наметил того Гвоздева подручного, что с пистолью. Если толкнуть того, что с пищалью, чтобы она, тяжеленная, слетела с упора, то стрелку будет не до драки. Тем более оба оружных разбойника стоят за Гвоздем, пока он обернется – одним шишом и вором меньше станет.
И не может же быть, чтобы Настасья не воспользовалась внезапной помощью! Девка-то и сама, чай, налетчица…
Молясь Богу, чтобы не опоздать, Богдаш пошел краем поляны, чтобы оказаться за спиной у Гвоздя и его людей.