– Сказал, чтобы юнкер нам услужил, а сам он заедет домой и оставит… оставит… – тут Алексаша запнулся.
– Суму с прикладом своим лекарским, – помог Голицын в то время, как молодой спутник Лаврентия Ринцберга слезал с коня. – Ты бы при нем, Алексаша, язык не распускал – он по-русски изрядно разумеет, еще при государе Алексее Михалыче переводчиком служил.
– А что ж скрывает? – опешил Алексаша.
– А ты его спроси! – ехидно посоветовал Голицын. – Вот он теперь по всей слободе и разнесет, что государеву прислужнику что-то возле Монсова дома неладно показалось! То-то бабам радости будет!
– И так же все видят, что эта блядина дочь государя морочит!.. – хмуро возразил Алексаша. – Борис Алексеич, как же это так? Я же своими ушами слышал! Государь же ей, дуре, честь оказал! Я всё не верил, сегодня – подслушал! Государю надо сказать – почто он такую падлу к себе приблизил?
– Молчи, дурак, – строго, но беззлобно одернул Голицын. – Не твое собачье дело. Государь всё и без тебя знает. Девка государя пока что боится… а он – ее… Никак не столкуются по-настоящему. Молчи, всё равно не поймешь. Государь с Францем Яковлевичем сами разберутся.
– Борис Алексеич…
– Молчи, говорят. Больно много воли взял.
Но сказал это Голицын беззлобно.
Молодой немец тем временем вошел в Монсов дом. Видно, ему и прежде приходилось тут бывать – он сразу взял оставленную на окошке возле двери свечу и направился на кухню. Аленка еле успела встать за дверь. Теперь лучше всего было бы, если бы и Голицын с Алексашей вошли следом, но они предпочли разбираться в государевых отношениях с Анной Монс на улице.
Получив от Голицына такой нагоняй, Алексаша призадумался.
– Что ж ее бояться? Разве у него ранее дел с немками не было? – спросил он не столь князя, сколь самого себя.
– Поймешь ты, дурень, когда-либо, чего с такой бабой бояться. Не жена, чай. Не угодишь – другого сыщет, а этой и искать недалеко, Франсишка чертов ее, видно, к доброму угожденью приучил… А государю где было выучиться? Не с теремными же клушами… Да что ж он там, сам лимонад готовить взялся?
Как бы в ответ на эти слова на кухне что-то рухнуло.
Встревоженный Голицын крикнул по-немецки, но ответа не получил.
– Карауль здесь! – быстро приказал он Алексаше, а сам, едва не зашибив Аленку дверьми, ворвался на кухню.
Парень обернулся вправо, влево и ловко достал укрытую прежде полами кафтана пистоль.
– Сюда! – крикнул Голицын. – И дверь за собой запри!
– А что?
– Худо!
Аленка скрылась в испытанное место – под лестницу. Алексаша вошел, торопливо заложил дверь засовом и в два шага оказался на кухне.