Доносчик продолжал:
— Сопутники Дюнифледы приблизились; они хотели убить сих двух человек; требовали от них кошельков, утверждая, что должно непременно быть с ними деньгам. Тогда я, к счастию, подоспел, будучи вооруженным, — продолжал Эдвард. — Спешил к ним на помощь, но этим бездельникам удалось от меня убежать. Конрад встретился им на дороге, они его убили и закопали неподалеку от монастыря.
Два другие служителя учинили клятву, что сей донос справедлив.
— Не имеете ли еще каких других доказательств? — спросил их герцог.
Они отвечали отрицательно.
Тогда Жакмар начал свое оправдание, и когда окончил, то герцог встал, говоря, что произнесет приговор.
— Мне кажется, что оправдание гораздо вероятнее допроса, — сказал он. — Я не могу признать подсудимых виновными, а предаю участь их на суд трех старейших особ из сего собрания.
Первые двое объявили их невинными, третий же предложил, чтоб их обыскать, не найдется ли при них каких вещей, принадлежавших Конраду.
Брюншильда испросила дозволение говорить.
— Я дала в то утро Конраду, — сказала она, — малый кошелек с деньгами и алмазный крест для доставления в аббатство де***. При нем не нашли ни того, ни другого, потому что убийцы унесли все с его одеждою.
Жакмар, радуясь, что от сего опыта зависит его избавление, и не опасаясь оному подвергнуться, спешил предстать: его обыскали, но не нашли ни денег, ни алмазного креста в его карманах.
Потом дошла очередь до сына Гродерна.
— Препочтеннейший герцог, — сказал Эдгар, — оставьте излишний труд; я не имею ни креста, ни денег, хотя сам хоронил Конрада.
— Их невинность ясна, — говорил герцог.
— Должно их непременно обыскать, — кричала Брюншильда.
Наконец обыскивают Эдгара, и во изгибах одежды его находят алмазный крест. Тогда его мать упала в обморок, Жакмар остолбенел, а герцог испустил глубокий вздох.
Торжествующая Брюншильда наслаждалась всеми удовольствиями злобных душ, а сын Гродерна, объятый удивлением и стыдом, потупил глаза в землю. Всеобщее молчание продолжалось несколько минут. Все зрители взглядывали друг на друга, и казалось, что каждый старался узнать мнение другого. Эдвард приблизился и вопрошал у герцога, доволен ли он сим доказательством, потому что можно еще присовокупить к тому бегство Гродерна, который, конечно, унес деньги.
Герцог не смотрел на него и не отвечал. Сердце его стеснилось, и он сожалел о развращениях человеческих. Бедный Эдгар не имел ни малейшего упования избегнуть мщения бесчеловечной и жестокой женщины; но Всемогущее Существо, располагающее жребиями как сильных, так и беспомощных, не допустило на этот раз погибнуть невинности.