— Я тоже не здѣшній, — объяснилъ Пикъ-Грандъ-Аргонавтъ. — Сегодня пріѣхалъ… На тормазѣ, — прибавилъ онъ, помолчавъ.
Я ничего не сказалъ.
— Не думайте, — быстро прибавилъ Пикъ-Грандт и такъ далѣе, — что я — по безденежью. То есть, конечно, у меня нѣтъ денегъ. Семь копеекъ въ карманѣ и греческая монета. Но я ѣзжу на тормазѣ изъ любви къ спорту…
— Трудный спортъ, — сказалъ я съ нѣкоторымъ сомнѣніемъ.
— Пустяки, — возразилъ Пикъ-Грандъ. — Одинъ разъ на тормазѣ, а то больше въ товарномъ вагонѣ или верхомъ на нефтянкѣ.
— Позавчера кондукторъ меня замѣтилъ, — разсказывалъ Пикъ-Грандъ, — и тоже полѣзъ по крышамъ. Надлѣзъ до моего мѣста и сверху кричитъ: «Слазь долой». Я, говорю, не для того садился. Стану я слазить для всякой морды.
— Откуда вы? — спросилъ я съ понятнымъ любопытствомъ.
— Конечно съ Кавказа, — сказалъ Пикъ-Грандъ. — Откуда больше. Проѣздомъ…
— Куда же вы ѣдете?
— Въ Петербургъ!
— Развѣ это дорога въ Петербургъ?
— Всѣ русскія дороги ведутъ въ Петербургъ, — сказалъ Пикъ-Грандъ сентенціозно. — Я заѣхалъ сюда, чтобы денегъ разжиться. Въ родѣ аферы.
«Плохая афера», подумалъ я.
Контора «Вѣстника» уже три мѣсяца не платила даже за бумагу, не говоря о сотрудникахъ.
Я внимательно оглядѣлъ моего собесѣдника. Онъ былъ брюнетъ, но глаза у него были сѣрые, носъ башмакомъ и какая-то особенная русская неуклюжесть.
— Вы не грузинъ, — сказалъ я полуутвердительно.
— Что?.. Говорите громче. Я не слышу на это ухо. Контуженъ подъ Мукденомъ.
— Что!?.. — тотчасъ же прибавилъ онъ на два тона выше. — Я грузинъ?.. Черта съ два. Я русскій дворянинъ, Сергѣй Ивановичъ * * *, — онъ назвалъ громкое историческое имя. — Но я не признаю дворянства, — прибавилъ онъ, тотчасъ же успокоившись.
— А что на Кавказѣ дѣлается? — спросилъ я.
— Денегъ не платятъ, — тотчасъ же сказалъ мой собесѣдникъ, — редакціи то-есть. Это и дѣлается. Всѣхъ нашихъ заработковъ не хватитъ блоху прокормить… — Это вы виноваты, — прибавилъ онъ неожиданно.
— Почему я?
— Всѣ вы съ вашими днями свободы. Сколько денегъ зря истратили. Теперь ни одного издателя нѣтъ. Была полнокровная пресса. Теперь стала совсѣмъ малокровная.
По существу дѣла онъ былъ правъ. Русская литература за послѣдніе три года истратила всѣ свои деньги, милліоновъ десять рублей или болѣе. Издательство c.-д., издательство с.-p., «Донская Рѣчь», «Колоколъ», новыя газеты, закрытія, штрафы. Съ точки зрѣнія доходовъ всѣ эти деньги были истрачены зря, зарыты въ землю… на заднемъ дворѣ полицейскихъ участковъ.
Я все-таки счелъ за лучшее огрызнуться. — Вы, небось, не тратили. Навѣрное тоже издавали газету?