Брошюрка маленькая, въ осьмушку, листковъ тридцать, въ стихахъ. Хороша нелегальщинка! Такая похабщина, что дастъ сто очковъ впередъ даже Баркову. Заглавіе и то нельзя написать, скажемъ «Лука Гудищевъ».
Мастеръ читаетъ вслухъ изъ своей «брошурки». Я спасаюсь отъ него на носъ. «Только Санина не хватаетъ», говорю я почти вслухъ.
Но на носу есть и Санинъ. Молодой человѣкъ и барышня сидятъ подъ навѣсомъ и ведутъ разговоръ. Кажется, народный учитель и учительница. У нея строгое лицо, черные глаза и славная длинная, пушистая коса. Учитель защищаетъ Санина, учительница сердится:
— Зачѣмъ же навязываютъ читать? — говоритъ она. — Тамъ сплошная грязь. У насъ вѣдь гражданскій бракъ на удовольствіе мужчинъ…
Я отхожу отъ нихъ какъ можно дальше и принимаюсь смотрѣть впередъ на Волгу. Слѣва и справа скользятъ берега, изгороди, нивы зеленой ржи, скотъ, лежащій у воды. На каждомъ поворотѣ село, въ соломенныхъ крышахъ, бѣлая церковь, лодки у берега. Мимо проходитъ пароходъ, онъ тащитъ двѣ пузатыя баржи: на одной написано «Свобода», на другой «Реформа». Имена громкія, но трудно ихъ тащить вверхъ противъ теченія.
Вотъ славная роща и посрединѣ какой-то нелѣпый домъ — старый, деревянный, съ новыми желтыми колонками и амбаромъ спереди. Это бывшая помѣщичья усадьба. Ее купилъ богатый скупщикъ изъ села напротивъ и передѣлалъ по своему вкусу. Онъ выѣзжаетъ сюда лѣтомъ, «на дачу».
Еще поворотъ, и Волга стала шире, и туманъ порѣдѣлъ, какъ будто его не хватило на всю ширину рѣки.
Впереди, гдѣ-то далеко — словно открылась щель и брызнулъ тонкій лучъ. Онъ заигралъ въ водѣ и блеснулъ слабою искрой, какимъ-то мокрымъ золотомъ на крестѣ колокольни.
Кругомъ все чисто, свѣжо, нарядно.
Хорошо на Волгѣ даже въ дождливый день.
Я встрѣтилъ его въ Нижнемъ, въ пріемной комнатѣ редакціи «Вѣстника». Лицо у него было суровое, злые глаза, крѣпкій круглый черепъ. На немъ былъ короткій пиджакъ, синяя рубашка и штаны съ бахромой внизу.
— Позвольте рекомендоваться, — сказалъ онъ: — я — Аргонавтъ.
— Какой Аргонавтъ? — спросилъ я довольно откровенно, — я не понимаю.
— Аргонавтъ — корреспондентъ: еще Грандъ, Пикъ. Есть папиросы Пикъ, такъ вотъ. Это все мои имена.
— Какія папиросы? — спросилъ я еще разъ. Мой собесѣдникъ меньше всего походилъ на коммиссіонера табачной фабрики.
— Ахъ, Господи, — сказалъ онъ съ оттѣнкомъ нетерпѣнія. — Дѣло не въ папиросахъ. Это все мои газетныя имена. Пикъ-Грандъ-Аргонавтъ, вольный газетчикъ, вашъ коллега.
— Очень пріятно, — сказалъ я примирительнымъ тономъ. — Извините, пожалуйста, я не здѣшній.