Впрочемъ, вернемся къ программѣ. Первое отдѣленіе, второе отдѣленіе, десятое отдѣленіе. Правду сказать, смотрѣть и слушать довольно скучно. Передъ нами проходятъ огромные хоры, квадратъ за квадратомъ, какъ будто на ученьѣ. Поютъ по разному, а выходитъ одинаково.
Изрѣдка мелькнетъ красивый, характерный номеръ, лукавая пѣсня татарской пѣвицы Деборы Чорефъ, пѣсня безъ словъ, но такая выразительно-манящая; «Эстонское дѣтство» пѣвицы Айно Таммъ; польскій оберекъ, задорный и быстрый, какъ ртуть.
Общая мазурка. Конецъ.
Публика съ хоръ спускается въ залу, какъ горцы въ долину. На лѣстницѣ чуть не Ходынка. Три монументальныхъ пристава, взявшись за руки, загородили дорогу.
Но такъ же легко загородить водопадъ.
— Покажите билеты.
А вмѣсто отвѣта: «Ой, раздавили».
Надо спасаться въ боковые павильоны, въ полтавскія и радомскія хаты.
Впрочемъ, толпа вливается сзади, какъ будто плывущая лава.
— Ходимъ до своихъ!
— Chodzmy do swojich!
Поляки уходятъ къ полякамъ, украинцы къ украинцамъ, литовцы къ литовцамъ.
— Гдѣ же буфетъ?.. — Буфетъ въ русскомъ отдѣлѣ.
Здѣсь, въ буфетѣ, есть, наконецъ, и великороссы. Боярышни въ бусахъ, сокольники въ орленыхъ кафтанахъ продаютъ бутерброды и пряники.
Изъ кіоска зазываютъ:
— Квасъ боярскій. Квасъ исключительно скверный. Содовая вода.
Это какъ будто изъ «Анатэмы» Андреева. Что же смотритъ недреманное око? Квасъ боярскій вѣдь сняли со сцены.
Смуглый писатель, въ роли грека Пурикеса, цѣдитъ изъ глинянаго жбана теплую пѣну въ стаканъ.
— Мнѣ дайте, мнѣ первому.
Въ общей давкѣ лакеи исчезли. — Ура, на приступъ къ буфету!.. Ой, наступили на мозоль.
Вотъ это настоящая вакханалія.
Надо спасаться и отсюда. Куда-нибудь подальше, въ Сибирь — что ли.
Въ Сибири жара, какъ въ Сахарѣ. Даже бѣлый медвѣдь на картинкѣ, какъ будто растаялъ отъ зноя. Зеленыя елки, вмѣсто снѣга, облѣплены ватой. Вся публика въ бѣломъ пуху. Прекрасная тунгузка томно говоритъ на лучшемъ тосканскомъ діалектѣ: «Io sono fatigata» и, вмѣсто вѣера, машетъ мѣховымъ кисетомъ.
Молодая каторжанка приглашаетъ: — Сибирскіе пельмени. Мерзлая строганина, настоящее сибирское блюдо…
Но, вмѣсто холодной строганины, подносятъ шампанское въ стаканахъ, липкое и теплое, какъ чай.
Всѣ павильоны полны, поляки явились толпою въ гости къ полтавцамъ. Пьютъ вмѣстѣ шампанское.
— Vivat!..
Армяне братаются съ татарами.
Три часа ночи. Вездѣ попрежнему пляшутъ, хлопаютъ. Топаютъ, какъ будто кентавры. Какъ только у нихъ ногъ хватаетъ.
Вездѣ угощаютъ: пожалуйста, меду, варенухи. Сидрету, татарскаго кофе. Литовскаго крупнику. Русскаго квасу, шампанскаго! Все — одинаковаго вкуса, сладкое и теплое, и странно трезвое, несмотря на общее веселье.