– Я – Мэри. Как дела? – сказала девочка, пытаясь заглянуть Сите в глаза.
Ее голос был тихим и робким, и это почему-то вызвало у Ситы еще большее раздражение.
Отвернувшись, она скрестила руки на груди и стала разглядывать фасад дома, на котором облупилась краска. Ее лицо выражало презрение. Служанка осторожно толкнула ее локтем, пытаясь таким образом напомнить о наставлениях матери и хороших манерах.
Ее Сита тоже проигнорировала. Служанка засопела и, встав поодаль, начала обкусывать ногти. Сита знала: она волнуется из-за того, что будет, когда мать узнает, что дочь ее ослушалась, а служанка никак на нее не повлияла.
Краем глаза Сита заметила, что выражение лица маленькой девочки изменилось; казалось, она вот-вот заплачет.
Сита уже собиралась что-то сказать, чтобы предотвратить рыдания, однако малышка сделала глубокий вдох и, потерев руки, как будто это приносило ей утешение, выпалила, словно давно хотела произнести эти слова:
– Ты такая красивая! Как принцесса из книги «Тысяча и одна ночь».
Сита была настолько удивлена, что посмотрела на нее.
– У тебя такие необычные глаза. Как жидкое золото. Я еще никогда таких не видела, – заявила Мэри.
Она по-прежнему сжимала руки с бесхитростным выражением лица.
Ситу охватило чувство, которое она редко испытывала: она смутилась. Сита прекрасно знала, что волосы у нее растрепались и падали на лицо, сари волочилось по земле, а ноги запылились. И все же эта малышка считала ее красивой. Никто никогда не делал Сите столь искренних комплиментов. Другие девочки, с которыми ее пытались познакомить, смотрели на нее с осуждением: «Ты такая неряшливая. Почему ты ведешь себя как мальчишка?» Сита в долгу не оставалась; впрочем, это уже совсем другая история. А комплименты, которые ей делала мать, всегда сопровождались увещеваниями и оговорками: «Ты красивая, но…»
Так что Сита совсем не ожидала такой реакции от девочки, к которой отнеслась столь пренебрежительно.
Сита размышляла над тем, чтобы изменить мнение о Мэри, когда на веранду вышла служанка, неся запотевшие бокалы с ледяным соком лайма, украшенные веточками мяты, сочные расгуллы[2] и горячую самосу[3].
Поставив поднос на стол, девушка стала мило беседовать со служанкой Ситы в тени гуайяв.
Мэри взяла бокал и отхлебнула сока.
– У тебя есть книги? – спросила Сита.
Малышка осторожно поставила бокал на стол.
– Да. Сказки и энциклопедии. Но сказки я люблю больше.
Сита взяла свой бокал и тоже сделала глоток. Эта девочка говорила о своих книгах как о чем-то само собой разумеющемся, в то время как Сите читать и учиться было запрещено. Симпатия, которую она испытала к девочке за минуту до этого, сменилась обидой на несправедливость. Сите не хотелось разговаривать; ей хотелось отвернуться, однако любопытство взяло вверх.