ОН. Солдаты говорили о том, что Наполеон отказался от веры Христовой. В этом все были единодушны, спор вышел лишь о том, какую веру он себе избрал — то ли китайскую, то ли египетскую.
ОНА. Алферов вдруг рассердился и сказал, что все солдаты, которые умерли вчера на поле битвы — все они были одной веры, христианской. Эта мысль так поразила солдат, что они надолго замолчали, с опаской поглядывая на Алферова.
ОН. А он вдруг подумал о том, что убийство — это грех, для которого война не может служить достаточным оправданием. И то, что никто из этих солдат не раскаивается в совершенных ими убийствах на поле битвы, лишает их шанса на спасение. И они этого даже не знают.
ОНА. Ему стало их жалко. И он спросил себя — готов ли он пожертвовать своей бессмертной душой ради того, чтобы быть вместе с этими солдатами, убивать вместе с ними и вместе с ними отправиться в ад?
ОН. Он посмотрел на своих товарищей и ответил сам себе — да, он готов.
ОНА. Сразу после этого отряд был поднят в ружье.
ОН. Это было не наступление, просто командование решило занять две деревеньки на севере, чтобы использовать их для ночлега офицеров.
ОНА. Какой удачный случай для нашего героя запятнать себя кровью.
ОН. На задание был отправлен отряд в 80 человек. К деревне солдаты подходили беспечно, перешучиваясь и пересмеиваясь.
ОНА. Когда до деревни оставалось около двухсот шагов, на солдат внезапно обрушился огонь артиллерии.
ОН. В деревне стоял артиллерийский расчет из шестнадцати пушек. Увидев русских прямо у себя под носом, французы так удивились, что даже не сразу дали залп, дав противнику подойти поближе.
ОНА. Тем разрушительнее были последствия этого залпа. Отряд был рассеян по полю. Алферов, оглохший, ослепший, ничего не понимающий, упал на дно воронки, оставшейся от разрыва бомбы.
ОН. Это спасло его от второго залпа. За ним последовал третий. Люди метались по полю, натыкаясь друг на друга.
ОНА. Алферов пытался выбраться из воронки. Если бы это ему удалось, он бы погиб. Но руки и ноги отказывались его слушаться и он бессильно скреб пальцами по земле, обламывая ногти.
ОН. Артобстрел продолжался.
ОНА. Алферов наконец понял, что воронка — это спасение для него и скорчился на дне, закрыв голову руками. Вдруг он услышал где-то совсем рядом испуганный вскрик. Сначала он подумал, что ослышался. Но крик повторился. Кто-то звал на помощь.
Любопытство оказалось сильнее страха. Он приподнял голову над краем воронки и увидел молодого человека, совсем мальчика, в ужасе метавшегося среди разрывов.
ОН. Сюда! Идите сюда!
ОНА. Но мальчик, казалось, ничего не слышал. Тогда Алферов собрал все свои силы, выскочил из воронки, подбежал к нему, схватил его за руку и потащил за собой, в воронку. Вместе они обрушились на ее дно, и в этот момент над ними пролетела туча осколков. Это был очередной залп французской артиллерии.