Александр любит резкие развороты. Две недели назад он нам передал ответ ФСБ. «Вы можете прийти еще раз. С доктором Шарлье. Вы получили разрешение. Но знайте, больше экспертиз не будет. Откажем». Почему это передумали и согласились? Об этом спрашивать не будем. Не будем давать повода для нового разворота.
Внутри здания Лубянки, на контрольно-пропускном пункте, возле дежурного в военной форме нас ожидает довольно молодой человек со светлой бородкой. Его зовут Денис, и он заменяет Дмитрия, офицера ФСБ, который сопровождал нас в декабре. Только имя. По фамилии тут не представляются. Если только это их подлинные имена? Оба имени начинают на ту же букву «Д», ну, конечно, это просто совпадение. Денис понимающе улыбается дежурному. Тот проверяет наши паспорта. У нас все в порядке. Тот же лифт. Тот же этаж. Третий. Такая же маленькая комната, кабинет 344, справа по коридору без окон.
В кабинете 344 без перемен. Только маленькая рождественская елочка исчезла. Столько же сотрудников ФСБ, чтобы следить за нами. Среди них та же высокая молодая светловолосая женщина, та самая, что была так подозрительна по отношению к нам. На этот раз она в нейлоновом цветастом платье. Сосредоточенное лицо не гармонирует с яркой расцветкой ее платья. Мы приветливо улыбаемся, но это ее не трогает. Разве нет у нее сегодня занятия получше, нежели принимать каких-то иностранцев?
Лана представляет Филиппа Шарлье пятерым сотрудникам и молодой женщине, которые будут присутствовать при нашей экспертизе. Их интерес вызывает маленький чемоданчик судмедэксперта. Они выражают желание осмотреть его содержимое. По нашему договору с Александром никаких проб произведено не будет. Это безусловное требование. Подчиняясь ему, Филипп Шарлье вооружился только бинокулярной лупой. Этот прибор уж точно не повредит изучаемый объект и позволит наблюдать его при увеличении в тридцать пять раз. Кроме того, эксперт имеет право фотографировать и снимать на интегрированную цифровую камеру.
Лана перечисляет своим соотечественникам технические характеристики лупы. Денис спрашивает, есть ли на ней осветительный прибор. «Фонарик? Да, слабенький…» Мы еще и фразу не закончили, как тут же раздается хор «нет». Все возбуждены. Освещение их беспокоит. «Нет, лазерное нет». Я бросаюсь к Лане и прошу ее объяснить. Речь идет о маленькой лампе-лупе, а не о лазерной подсветке. Переводить быстро и точно. Лана исполняет. Прибор на столе. Освещение включено. Не лазерное! Оно не лазерное! Все трое мы хором утверждаем это. Денис сначала наклоняется над прибором, а потом отходит и подтверждает своим коллегам. Нормально! Филипп Шарлье спрашивает взглядом меня и Лану. Сейчас 14 часов, после полутора лет ожидания мы все-таки имеем право осмотреть останки, приписываемые Гитлеру.