— Боюсь, что я выразился не так, как следует, монсеньор. Не думайте ни на минуту, что я предполагал...
— Вы проявили, мой добрый друг, и человечность, и хорошие побуждения, — прервал его Лоу. — Я уверен, что вы поймёте, почему я должен отвергнуть ваше любезное предложение. Не просите меня больше. Я не изменю своего решения. Я не позволю вам также следовать за мной, раз я потерял своё имущество... После такого доказательства преданности, я не могу иметь от вас тайн. Знайте же: после вечернего представления в опере, я еду в Германд, где пробуду день или два, а затем направлюсь в Брюссель, в дорожной карете герцога Бурбона. Вы можете поехать со мной в Германд, но не далее.
— Благодарю вас за позволение, монсеньор, но я всё ещё надеюсь, что вы позволите мне сопровождать вас в Брюссель.
— Нет, вы должны вернуться в Париж. Мой сын уезжает со мной. Ваши услуги нужны будут леди Катерине и моей дочери, вы, убеждён, сделаете мне одолжение и позаботитесь о них.
— В этом вы можете быть уверены, монсеньор.
— Благоразумия ради, я после оперы не вернусь в этот отель, но отправлюсь во дворец герцога Бурбона. Если там встретит меня карета, я тотчас же поеду в Германд.
— Приказания монсеньора будут выполнены в точности. Он найдёт около дворца герцога Бурбона ожидающую его карету: там буду и я. Следует ли мне уложить какие-нибудь вещи в сундук или шкатулку?
— Нет! Из всех своих драгоценностей я возьму только это кольцо. Оно стоит 10 000 крон. К счастью, у меня имеется 800 луидоров, которые мне принёс сегодня утром господин Помпье. Деньги пришли весьма кстати, у меня не было даже десяти пистолей.
— Монсеньор будет иметь 20 000 луидоров, если захочет потребовать их. Нет, он может получить их сейчас.
— Благодарю вас, мой добрый друг. Может быть, я и был бы принуждён обратиться к вам, если б не получил денег от Помпье. Этой суммы мне будет вполне достаточно для моих настоящих потребностей. А теперь, Тьерри, вы должны покинуть меня — я желаю побыть один некоторое время.
Прошло более часа, прежде чем Лоу вернулся к своей семье. Затем он не покидал её до тех пор, пока не наступило время ехать в Пале-Рояль. Он нежно обнял жену и дочь и распрощался с Белиндой и её мужем.