– С какого… – начал Яр и осекся. Вспомнил, наверное.
Порыв резкого осеннего ветра бросил в меня горсть капель дождя и острый запах «Dior Homme». Если бы мне в горло воткнули нож, не уверена, что было бы больнее.
– Цирк… – повторил Яр. – Да, я приехал, и там начался цирк. Лена забрала заявление о разводе и дележе имущества. Сказала, что не хочет ни того, ни другого. – Он помолчал и тоскливо добавил: – Как я орал…
– Она же… – Я сглотнула. – Ты что, поверил?
– Нет, Ева, я не идиот… – Яр похлопал по карманам джинсов и рубашки, как делают давно завязавшие курильщики, вспоминая, что с собой ничего нет и не будет. – Конечно, она увидела, что мои дела пошли на лад. Благодаря тебе!
Он качнулся в мою сторону – поцеловать? обнять? – но словно забыл, зачем. Растерянно посмотрел взглядом больного спаниеля, но я отвела глаза.
– Захотела отгрызть еще кусок… – продолжил он, щурясь на серое ноябрьское небо. – Я предложил ей все остальное: лондонскую квартиру, замороженные счета, а там много. Разве что студию было жалко, только раскрутил же.
Он помолчал, пытаясь перевернуть носком начищенного черного ботинка прилипший к зеркально-черному мокрому асфальту желтый листик. Тот держался, как нарисованный.
– В итоге, знаешь, часов через шесть переговоров и крика предложил даже студию. Наплевать. Заработаю еще. – Он опять помолчал, собираясь с силами. И припечатал:
– Она отказалась.
Пока все идет хорошо, лишь бы это подольше не кончалось, как говорил падающий с небоскреба.
Зачем мне его деньги, если мне нужен только он?
– На этом разошлись. Я – думать и совещаться с юристами. Она…
Он резко вдохнул.
Я уже знала, что сделала она. Но хотела услышать от Яра.
– Она приехала вчера ко мне. Ждал тебя, а вошла Лена. Вся… как раньше. Сияющая. Яркая. Королева.
Я знаю.
– Она сказала, что совершила ошибку. Что никогда не собиралась разводиться по-настоящему, хотела только напугать меня, чтобы я взял себя в руки и перестал ныть. Но все зашло слишком далеко, и теперь она жалеет. Расплакалась…
Он замолчал. Уперся взглядом в асфальт. У меня уже замерзали руки, а перчатки я не взяла. Хотя сейчас у меня все замерзало, не только руки.
И на работу я наверняка опоздаю.
– Два раза в жизни видел ее плачущей, знаешь. Первый раз на нашей свадьбе – от счастья. Второй – когда умер ее отец. И вчера – третий. Сказала, что поняла – без меня она жить не может. Что я ее солнце. Сказала…
Вчерашняя ледяная игла решила напомнить, как хорошо она умеет втыкаться в сердце. Вот так.
– Сказала, что хочет ребенка. Чтобы у нас была настоящая семья.