Я сел. Заставил себя посмотреть ему в глаза. Отбросил жгучий стыд, который разъедал меня изнутри.
Король с семьей сумели сбежать с парада невредимыми, но очень многим это не удалось. Погибли две девушки – одна от руки собственного брата, а другая убила себя сама. Еще десятки казались здоровыми телесно, но в этот самый миг были привязаны ремнями к кроватям двумя этажами выше. Они кричали. Говорили на чужих языках. Не моргая смотрели в потолок пустым взглядом. Священники сделали для этих людей все, что только могли, но я знал – большинство из них в течение двух недель перевезут в больницу для душевнобольных. Тем, кого коснулось колдовство, человеческая медицина очень немногим могла помочь.
Архиепископ смотрел на меня сквозь сложенные домиком пальцы. Холодный взгляд. Поджатые губы. Седина на висках.
– Сегодня ты хорошо справился, Рид.
Я нахмурился и поерзал на месте.
– Простите, господин?
Он мрачно улыбнулся и наклонился вперед.
– Если бы не ты, потерь могло быть куда больше. Король Огюст перед тобой в долгу и поет тебе хвалу. – Архиепископ указал на конверт, лежащий на столе. – Более того, он собирается учинить бал в твою честь.
Стыд у меня в душе вспыхнул жарче. Невероятным усилием воли я заставил себя разжать кулаки. Никаких похвал я не заслужил – ни от короля, ни тем более от своего патриарха. Сегодня я подвел их обоих. Нарушил первое правило братства: «Ворожеи не оставляй в живых».
Я оставил в живых четырех.
Хуже того, я… Я хотел…
Я содрогнулся, не в силах довершить эту мысль.
– Я не могу принять подобный дар, господин.
– И почему же? – Он изогнул темную бровь и снова откинулся назад. Я съежился под его пристальным взглядом. – Ты один не позабыл о главной задаче. Ты один изобличил истинную суть той старухи.
– Жан-Люк…
Архиепископ нетерпеливо отмахнулся.
– Я ценю твою скромность, Рид, но не стоит ею злоупотреблять. Сегодня ты спас много жизней.
– Я… господин, я… – Не способный выдавить больше ни слова, я уставился на свои руки. Они снова сжались в кулаки.
Как и всегда, Архиепископ все понял без объяснений.
– Ах да. – Его голос смягчился. Я поднял взгляд и обнаружил, что он смотрит на меня со странным выражением, прочесть которое я не сумел. – Жан-Люк поведал мне о неприятности, которая приключилась с тобой.
Он говорил мягко, но я слышал разочарование в его словах. И снова стыд захлестнул меня. Я опустил голову.
– Простите, господин. Не знаю, что на меня нашло.
Архиепископ тяжело вздохнул.
– Не тревожься, сын мой. Коварны женские умы – а в особенности ведьминские. Их вероломство не знает границ.