И верно: будто повинуясь безмолвному зову, ведьмы последовали к дверям. Возможно, зов и правда был. Сосредоточившись как следует, я почти мог почувствовать этот тихий шепот на своей коже. Меня пробрала дрожь.
– Конечно, – выдавил я, когда Элайна потащила меня вперед. – Я могу и подождать.
Ансель и Бо держались рядом. Коко кто-то увел, как только мы пересекли мост, и с тех пор я ее не видел. От этого мне было не по себе.
Бо толкнул локтем полную ведьму, чтобы за мной поспеть.
– А посетит ли пиршество наша Госпожа?
– Эй, поосторожней! – Ведьма в отместку чуть не сбила его с ног, и Бо врезался в меня, но устоял.
– Боже правый. – Он сердито посмотрел вслед ведьме, которая уже протиснулась внутрь через каменные двери. Над ними было высечено вычурное изображение растущей, полной и убывающей лун.
– Кажется, ты божеством ошибся, – проворчал я.
– Ты идешь или нет? – Элинор дернула меня за собой, и у меня не осталось выбора, кроме как последовать за ней.
Зал был огромный и древний – даже больше храма в соборе Сан-Сесиль, – со сводчатыми потолками и огромными стропилами, которые были покрыты снегом и листвой, как если бы неким образом двор просочился и внутрь. Лозы увивали арочные окна, пробираясь в зал. На стенах сверкал лед. Длинные деревянные столы стояли вдоль зала, поросшие мхом и уставленные мерцавшими свечами. Тысячью свечей. Мягким светом они освещали ведьм, которые бродили поблизости. Сесть еще никто не успел – все пристально смотрели в дальний край комнаты. Я проследил за их взглядами. Казалось, сам воздух вокруг нас застыл недвижно.
Там на древесном троне восседала Моргана ле Блан.
А рядом с ней, с закрытыми глазами и безвольно повисшими руками и ногами, парила в воздухе Лу.
Из моей груди вырвался болезненный резкий выдох. Прошло всего две недели, но Лу уже походила на скелет. Ее прежде непослушные волосы были подстрижены и аккуратно заплетены, веснушки исчезли. Кожа, когда-то золотая, теперь казалась белой. Пепельной.
Моргана подвесила ее в воздухе спиной вниз, и Лу выгнулась почти что пополам, касаясь пальцами ног и рук помоста. Голова Лу была запрокинута, отчего ее хрупкое горло обнажилось, и все видели ее шрам.
Небывалый гнев вспыхнул у меня внутри.
Они сделали из нее посмешище.
Из моей жены.
Две пары рук вцепились в мое пальто сзади, но в этом не было нужды. Я стоял неподвижно и не сводил взгляда с Лу.
Элинор встала на цыпочки, чтобы посмотреть получше. Потом прикрыла рот и хихикнула.
– Она не такая красивая, какой я ее помнила.
Элайна вздохнула.
– Посмотрите, какая худая.