Теплые руки обхватили мою шею. Я рассеянно погладил Кэрол по спине и вдруг зацепился пальцами за что-то.
— Что у тебя на плече?
— Где?
— Сзади, где лопатка.
— А-а-а, это… Там пластырь.
— Ты где-то поранилась?
— Не, это татуировка.
Боже правый.
— Что, настоящая татуировка? — как полный кретин, переспросил я.
— Нет, блин, из пенопласта, — Кэрол недовольно завозилась, вставая. — Кстати, надо уже снимать эту хрень. Где тут протиралка номер один?… — Она принялась копаться в рюкзаке, шурша пакетами. В руки мне полетели ватные диски и белая бутылочка. — Поможешь же мне?
— Давай.
Кэрол включила торшер и села, развернувшись спиной ко мне, задрала пижамную кофту. Я осторожно отлепил пластырь, стараясь не очень лапать ее теплую спину своими ледяными руками.
Это был рисунок, выполненный в пастельно-голубых тонах. Взлетающая чайка.
У меня руки тряслись, когда я водил по ней мокрым ватным диском.
— Все, — наконец сказал я, закрывая бутылку. — Не болит?
— Не-а, только чешется, — отмахнулась Кэрол, кидая все куда-то на письменный стол, выключая свет и снова устраиваясь рядом со мной. — А ты узнал эту чайку? Помнишь, мы говорили, когда дождь шел?…
— Помню, — прошептал я, обхватывая ее покрепче руками. Только бы не отпускать.
— Интересно, о чем же они все-таки кричат океану?…
Божественную тишину безнадежно разрушил зашкаливающий от бодрости голос:
— Детка, доброе утро. Сегодня понедельник. — Пахнущий моей зубной пастой поцелуй в щеку. Я нащупала левой рукой край одеяла и неуклюже натянула его на голову.
— Иди в жопу, Клайд. До будильника еще куча времени.
Деятельность вне одеяла определенно продолжалась. Прохладные руки нащупали мое расслабленное и неспособное на сопротивление тело и потянули его наружу.
— Серьезно? А если скажу тебе, что он звонил сорок минут назад?
Я хотела возмутиться, но нахуй.
Еще надеясь досмотреть сон, я безвольно повисла в объятиях Клайда, стараясь принять максимально неудобную для ношения меня по дому позу. Трюк не удался, и меня подняли на руки и потащили куда-то вниз. Мы, то есть он, потопал по ступенькам.
«Кухня», определила я по запаху. Соблазн посмотреть, что же здесь такое готовится, был велик, но глаза все еще не открывались, и я лишь тяжело вздохнула. Клайд тем временем осторожно погрузил меня на стул, чмокнул в макушку и куда-то умчался. Я демонстративно сползла вниз, рухнула лбом в столешницу и раскинула руки, показывая, как мне плохо. Правда, через пару минут мне все же пришлось подвинуть весь этот спектакль, потому что на столе появились тарелки со вполне приличного вида кашей и тосты с джемом.