Все-таки не так просто искоренить во мне ценности, которые вдалбливались с рождения. Тело жаждет комфорта, а душа покоя. Будущее Клайда, если задуматься, бесперспективно, а он сам неприлично беден по привычным мне меркам. И, к тому же, мы так по-разному воспитаны…
— Идем?
— А?
— Кэрол, ты здесь вообще? Я говорю, все уже закончилось, идем отсюда?
— Что закончилось? — холодея, спросила я.
— Салют. Эй, детка, ты точно в порядке?
— Лучше не бывает, — буркнула я, неуклюже слезая с дерева прямо на глазах у пораженной дамы с коляской. Это было как отрезвляющий холодный душ, это все.
— Клайд, на чем мы поедем домой?
— О, ты не представляешь, какой сюрприз тебя ждет. — Спрыгнув, Хэдейк расплылся в довольной улыбке и направился куда-то решительным шагом. Я хмыкнула, вприпрыжку догнала его и уцепилась за руку.
— Ты не расскажешь, куда мы? — Во мне разгоралось любопытство.
— Потерпи, сейчас все увидишь сама.
Через двадцать минут быстрой ходьбы мы пришли в какую-то очень заброшенную часть города. Повертев головой, Клайд свернул куда-то и потащил меня перелазить через забор. Я со стоном поддалась, и моему взору открылась…
— Э-э-э… заброшенная взлетная полоса?
— Так точно, — Клайд просто светился от самодовольства. — А вот и обещанная Мэттом взаимопомощь.
У дороги стоял побитый синий «опель». Пошарив на земле, Хэдейк победно поднял зажатые в ладони ключи.
— Вуаля! Прошу, мадам, на ваш первый в жизни урок вождения.
Мне не нужно было повторять дважды.
— Это машина Мэтта? — спросила я, влезая на водительское сиденье. Кажется, мозги начали плавиться. В происходящее не верилось.
— Его брата. Старая, — Клайд уже сидел рядом и закрывал дверь. — Так. Азы знаешь?
— В теории.
— Не боишься?
— Нисколько!
— Ладно, тогда начнем.
Я и не заметила, как прошло два с половиной часа. Вот это был драйв! Столько эмоций я вряд ли еще когда-то испытывала. Клайд сказал, я способная ученица. Что же, он был прекрасным учителем. А автомобиль, хоть и был дряхлым и страшным, запомнился мне на всю жизнь как самый прекрасный и чуткий в мире. Впервые я держала в руках руль. Это было удивительно. Как же я была благодарна!
Остановились мы, когда позвонила мама. Я даже не помню, что врала. Но, и правда, было уже поздно. А потом состоялся тот диалог.
— Кэрол, я хочу с тобой серьезно поговорить, — сказал он тогда, устало потирая лоб.
— Говори, — я с готовностью повернулась к нему, представляя себя сейчас: глаза горят, щеки румяные, улыбка на пол лица.
— Я понимаю, что тебе сейчас весело, и все же…
— Что?
— Знаешь, ты ведь не можешь все время лгать родителям. Это, в конце концов, просто нехорошо.