Вернувшись на Снежный остров, я сообщил братьям, что в скором времени пришлю корабль с большей частью своей библиотеки, коллекцией разнообразного оружия, оборудованием для обсерватории и магической лаборатории, а также с запасом вина и продуктов долгого хранения.
— Все это добро, по прибытию, переправьте, пожалуйста, в башню, — попросил я их, испытывая в душе понятное чувство некоторой неловкости. — Гм-м, если конечно вас это не чрезмерно затруднит.
— Ну и что в таком случае будет делать наш брат Харальд? Я имею в виду, ежели затруднит? — нахмурил брови, задетый моими последними словами Финнвард.
— Во-первых, я не обижусь, а во-вторых, найму для этих целей кого-нибудь из Кланов наших соседей, — совершенно спокойно ответил я.
— Ты, я вижу, шуток вообще не понимаешь, — с искренним негодованием возмутился Финнвард. — Надо же удумал чего, чужаков на помощь звать! Плохо ты, Харальд, думаешь о своих братьях. Плохо!
— Выручим и сейчас, и потом столько раз, сколько потребуется, — крякнув, поддержал его Эйнар. — Полагаю, ты ведь тоже бросишь все, когда помощь понадобится Снежному острову? Не так ли?
— Несомненно, — подтвердил я.
— Вот и ладно, — с удовлетворением подытожил старший брат, — с этим все ясно. И возвращаться к данной теме не стоит больше никогда.
Мы крепко, по-мужски обнялись. А рано поутру я уехал.
Лондон встретил меня обычным здесь нудным, моросящим дождем. Ну да, о здоровом, пусть суровом климате родной Скандинавии теперь приходилось забывать. Не хотелось, но что поделаешь…
Прибыл я уже вечером, поэтому, отложив визит к Стэну на завтрашний полдень, отправился домой, на улицу Сонных Драконов. Лет пять назад я купил себе тут небольшой, но необычайно уютный и красивый особняк. Эшли вышла мне на встречу с целой кучей упреков, претензий, обвинений в итоге переросших в серьезную ссору. Контраст взаимоотношений в сравнении с Лаурэле, был впечатляющий.
Утром я встал с головной болью, и привычная жизнь забила ключом. Но образ прекрасной эльфийки не тускнел, несмотря ни на какие обстоятельства.
Спустя дней пять после моего возвращения, я попал на собачьи бои. Честно говоря, никогда не любил эти жестокие зрелища, хотя бывать на них приходилось не единожды. Обычно приходил я туда за компанию с моими друзьями: Френсисом, Джеральдом и Ричардом, большими знатоками бойцовых псов.
У толпы, собравшейся возле круглой, хорошо утоптанной площадки, на устах тогда повторялось одно имя:
— Убийца! Убийца! Убийца!
Так звали пса, которого выставлял сам принц Альфред, сын Стэна. Пес действительно оказался хорош: мощный, свирепый, быстрый, словно молния. В первом же бою он почти сразу прикончил огромного германского дога. Во втором, тоже без долгой возни разорвал горло опытному, покрытому шрамами боксеру-пятилетке. Но и ему, правда, досталось: из раны на шее сочилась алая кровь. В третьем, изрядно повозившись, он таки завалил крупного дикого волка. Стоило это недешево: отметины страшных клыков видны были по всему телу. А принц Альфред не унимался. Несмотря на усталость раненного истекающего кровью пса, он принял вызов толстого, рыжего барона из немецкого посольства. Тот привел на бои свежего, полного сил великана-мастино. Зрители делали ставки и бешено орали, порой выкрикивали клички соперников. Не знаю почему, но мне стало противно. Я уже повернулся, чтобы уйти, как вдруг встретился взглядом с глазами Убийцы. Они, к моему изумлению, были наполнены жалостью и печалью.