— Ну да, — легко согласился я. — А как же иначе? Жаль только Стэн не отдал тебя мне на воспитание лет эдак десять назад. Глядишь, был бы толк. Человеком бы стал.
— Я и так человек, — в истерике завизжал Альфред, пугая проходящих мимо нас придворных. — А вот ты… — тут он осекся, подбирая в уме подходящие случаю оскорбления.
Чем, однако, окончился подбор я так и не узнал, ибо сопляк высказаться не решился. Вместо этого, круто развернувшись на каблучках, он с рычаньем устремился прочь. Моральная победа досталась мне, но радости почему-то не ощущалось. Не чувствовал я ее и после упомянутого физического наказания принца.
Было это с год назад. Возвращаясь поздно вечером от Стэна одним из длинных, многочисленных коридоров королевского дворца, освещенном весьма скудно, я заприметил на диване, стоящем в нише, барахтающуюся парочку. Девушка отчаянно сопротивлялась и плакала, безуспешно пытаясь вырваться. Мужчина бил ее по лицу и приглушенно ругался.
— Оставь ее в покое, негодяй, не то клянусь Боевой Магией, в воздухе запахнет жареной яичницей, — с предельной ясностью посулил я, приблизившись к дивану почти вплотную.
Мужчина выскочил с ложа, выхватывая из ножен, валяющихся на полу, длинный стилет. И тут я узнал принца Альфреда, сына Стэна, наследника английского престола. Тем временем девушка, воспользовавшись случаем, умчалась, руками в синяках прикрывая на груди изорванное платье.
— А ты, оказывается, подонок, Высочество, — напрямую, со скандинавской искренностью, заявил я, мимоходом, без особого труда выбивая ногой оружие из рук разгневанного принца. Вдруг порежется?
Лишившись стилета, принц с проклятиями пошел на меня с кулаками. Тут он конечно с горяча, не подумал, ибо один мой удар стоил бы ему полной пригоршни зубов. Пожалев юнца, я не стал его калечить. Да и зачем? Если тело принца можно просто спеленать тонким, но необычайно прочным магическим потоком воздуха, а затем швырнуть задницей кверху на несостоявшееся ложе любви.
— Опусти-и-и, гад! — завопил Альфред, безуспешно пытаясь освободиться. — Отпусти-и-и, варвар! Дикарь! Язычник! Колду-ун!
— Ну нет, я решительно извлек из брючных петель буйволиный ремень, — я ведь гад, к тому же варвар, дикарь, язычник. А такой не отпустит, как следует не проучив. Получи!
Долгие десять минут я от всей души лупцевал Альфреда по мягкому месту, приговаривая:
— Не дерзи старшим! Не насилуй девушек! Уважай чужое достоинство! Вот тебе, вот, вот, вот!
Да-а, что и говорить, досталось тогда принцу по первое число, вот и бесится до сих пор. И хотел бы отомстить, да кишка тонка. Хотя по подлому, из-за угла, на это смелости ему хватит. Стэн сам был не в восторге от своего милого сынка, но… Ничего поделать уже не мог. Дитятко выросло, а о воспитании его надо было думать раньше, отодвинув в сторону государственные дела.