На собачьи бои я явился вовремя. Как раз в тот момент, когда в огромную клетку запускали Убийцу. Словно почувствовав мое присутствие, пес обернулся, и мы встретились взглядом, как в прошлый раз.
— Ты вновь пришел меня жалеть, двуногий? — прозвучал в голове его хрипловатый, слегка насмешливый голос. — А может наоборот, пришел полюбоваться на страдания несчастного зверя?
— Я хотел выкупить тебя у принца, но ничего пока не получилось, — игнорируя иронию, так же мысленно ответил я ему, — сожалею… Сегодня опять поговорю с ним на эту тему. Авось что-нибудь путное выйдет.
— Вряд ли, — пес весело оскалился, — и вообще, не забивай себе этим больше мозги. Ведь Убийцы скоро здесь не будет. Он уйдет отсюда в лучший мир. К предкам…
— Держись! — попросил я и виновато опустил голову.
— Не горюй, двуногий, — откликнулся напоследок пес, — впереди меня ждет свобода. Что может быть лучше ее?
— Все равно желаю тебе удачи и победы, — с надеждой пожелал я.
— Прощай, двуногий.
Он решительно занырнул в огромную клеть. А следом, из клетки поменьше, к нему вырвались заранее разъяренные рыси. Я всякое повидал, другому хватило бы на десять долгих жизней, но тут, не выдержав, отвернулся. Почти сразу же раздался шум яростной схватки. Рыси шипели, рычали, визжали; Убийца, в отличие от них, дрался как всегда молча. Внезапно все смолкло. Притихли и дико оравшие зрители. Затаив дыхание, я повернулся лицом к арене. Двое верзил из персонала обслуживающего бои, крючьями вытащили из клети три окровавленных трупа.
— Ты, помнится, предлагал мне пятьсот золотых за Убийцу? — раздался сзади полный издевки голос.
Я обернулся и увидел самодовольно ухмыляющегося принца.
— Пожалуй, я согласен, давай деньги, Харальд.
— Разговор тогда шел о живом псе, а не о мертвом, — сквозь зубы процедил я.
— Ну что ж, значит я брошу его в выгребную яму, — с холодным безразличием произнес Альфред. — Подходящее, думаю, ему место.
— Сегодня вечером мой человек принесет золото, — сам себе поражаясь, угрюмо заявил я.
Надо ли говорить, что у принца отвисла челюсть?
А я подошел к неподвижному псу, поднял его и понес к карете, на которой приехал Френсис со своей дамой. По пути возникла слабая надежда на то, что искра жизни еще теплится в этом искусанном, исцарапанном страшными когтями теле. Так оно впоследствии и оказалось. Обрадованный, я нанял лучшего мага-целителя Лондона. Сам ночи напролет просиживал на ковре рядом с Убийцей, пока не миновал кризис. Кормил, поил его с ложки, говорил, что все обойдется; словом, поддерживал как только мог. Зато в итоге получил благодарность несколькими, но какими словами: «Хозяин! Огромное спасибо за заботу. Я запомню…»