— Я, конечно, не такая умная, как ты, и этот роман прочла уже после падения советской власти и на русском языке, но кое-что я в нём всё-таки поняла: наши проповедники — совсем не такие злодеи, как тот безумный монах, и они вовсе не убийцы!
— Они хуже. Потому что тот монах нашёл в себе силы покаяться, а эти твои болтуны творят зло, разрушая нашу страну изнутри, и ни в чём и никогда каяться не собираются!
— А им и не в чем! Они — порядочные люди!
— Охотно верю, что порядочные. Я даже не сомневаюсь и в том, что и эта ваша знаменитая певица — не проститутка, а порядочная молодая женщина. Но ГОЛОС выдаёт все её тайные и глубинные помыслы.
— Да что же он там такое выдаёт?
— Это абсолютно эротический голос. Потому он так и пронизывает насквозь всех слушателей.
— Всё ты выдумываешь! — закричала Зинаида. — Всё ты врёшь! Тебе бы только смеяться над всем, что ни есть святого и чистого.
Я не стал спорить. Пусть будет так, как она хочет: выдумываю — так выдумываю, смеюсь — так смеюсь.
Зинаида вдруг погрузилась в какие-то свои размышления, а затем сказала:
— А насчёт покаяния — так я знаю один случай, когда наш священник «покаялся», как ты говоришь, отрёкся от нашей веры и перешёл в православие. Но я даже и не уверена, правильно ли он поступил.
— Он поступил правильно. И если он это сделал от чистого сердца…
— От чистого!
— То он тем самым и тебе хороший пример подал. Поступи и ты так же.
— После встречи с ним я много думала о его поступке, но так пока ничего для себя и не решила.
— Это тот самый проповедник, твой друг и советчик, который переехал в Абхазию?
— Тот самый.
— И ты с ним встречалась?..
— Да. Я ездила для этого в Абхазию.
— Но почему ты мне никогда об этой встрече не рассказывала?
— Мне не хотелось. И сейчас не хочется. Я тебе об этом как-нибудь потом расскажу, если будет настроение. Но только ты сам меня ни о чём не расспрашивай, хорошо?
Я пожал плечами.
— Ты же знаешь: моё равнодушие к тебе и к твоей судьбе безгранично.
— Всё ты врёшь, чтобы только позлить меня! Я тебе — небезразлична!
— Ну что ты! Кто тебе это сказал? По мне — что ты есть, что тебя нет… Ты для меня — пустое место.
У Зинаиды покраснели глаза, и она закричала:
— Тебе не разозлить меня! Я знаю, что ты от меня — без ума! Что ты без меня жить не можешь!.. — Совсем уже всхлипнув, она вдруг тихо добавила: — Так же, как и я без тебя.
— Ну и дура.
— Знаю без тебя!
3
Да, она знала. И очень даже допускала мысль: что-то здесь не то, что-то здесь не так. Чрезмерно тщательное взвешивание своих поступков и взглядов на чашах весов — до добра не доведёт. И то, что она из православия переметнулась в другую веру, — за это потом, быть может, придётся расплачиваться. Поэтому-то она, как уже говорилось раньше, и держала дома сурово осуждаемую в секте православную икону, поэтому-то она изредка и посещала находящийся в старой и безобразной части Ростова величественный православный Собор с золотыми куполами и толпящимся народом и молилась там стоя, без всяких удобных сидений и кондиционеров; поэтому-то она и соблюдала все православные посты, всякие обряды и праздники. И в частности — Пасху. И Пасху любила сильнее, чем Рождество, как то и положено русскому православному человеку. Мало ли что. На всякий случай.