Глава 89. ЖЕНЩИНА ПОД ДОЖДЁМ
Какой-то хороший человек подобрал Зинаиду на вечернем морском берегу и отвёл к себе домой — такова была прежняя, не совсем правдивая и полная версия событий. Так вот: этот самый человек — Арсений Кириллыч — сделал это, оказывается, не совсем бескорыстно.
До этого он, как потом выяснилось из его же признания, часа три или четыре высматривал эту красавицу в бинокль с высоты своего башенноподобного дома, стоящего на возвышенности невдалеке от моря, сразу же за железнодорожною насыпью. Втайне от своей растолстевшей и поглупевшей с годами жены, он вообще частенько увлекался таким делом: поднимался на верхний этаж своего похожего на башню дома (а этаж этот представлял собою одну сплошную застеклённую веранду) и подолгу, словно бы какой-то сексуальный маньяк, разглядывал в бинокль красивых женщин на пляже и любовался ими. Сразу же следует оговориться: психом он не был. Просто любовался, мечтал и никогда ничего больше.
А вот его сосед — неженатый и очень практичный Роман Романыч — этот психом был. Но тоже, слава богу, не опасным для жизни. Или — не очень опасным. С высоты своей лоджии этот псих не только высматривал красоток, но и шёл гораздо дальше: выбирался из дому, подходил к вычисленной женщине и, если удавалось, приглашал её к себе в свой дом — роскошный и холостяцкий.
Иногда оба друга — Арсений Кириллыч и Роман Романыч — разглядывали женщин вдвоём. Делали они это или на вершине башни Арсения Кириллыча, или в более низкой лоджии на втором этаже двухэтажного дома Романа Романыча; причём не очень удобную лоджию друзья предпочитали больше — на неё не могла внезапно нагрянуть с проверкой жена Арсения Кириллыча, которая, хотя и была совершенно тупая и примитивная корова, но, как говорится, — от греха подальше.
У каждого была своя собственная оптика (и притом очень серьёзная!), и порядком уже поседевшие придурки, которым уже было основательно под пятьдесят, находили удовольствие в комментированном рассматривании купающихся и загорающих женщин.
Итак, Арсений Кириллыч ещё никогда в жизни дальше оптических наблюдений не заходил, отдавая это самое захождение всецело в ведение предприимчивого и развратного Романа Романыча. Но в этот раз холостого соседа не было дома, а Арсений Кириллыч поднялся как всегда на застеклённую веранду, и смотрел-смотрел оттуда на вожделенный берег и вот там-то он и высмотрел эту сидящую в задумчивости женщину — красный купальник, распущенные светло-жёлтые волосы и ошеломляющая фигура. «О чём она всё думает и думает? — задался он вопросом. — О чём можно столько думать?» И сам же и ответил на поставленный вопрос: «Значит, есть о чём». И задумался сам. И вот что надумал: ах, ведь жалость-то какая! годы-то уходят и уходят, а ничего-то я в своей жизни и не видал. Женился когда-то по расчёту да так при одной-единственной женщине и отбыл весь срок молодости и зрелости. А тут уже и старость на подходе…