— Так ты будешь приставать или не будешь?
— Я же с тобою живу в одной квартире и разве когда приставал к тебе?
— Нет, пока ещё никогда, — согласилась Зинаида.
— Ну вот и сейчас не буду.
Она ненадолго вышла в ванную. Возвращаясь, сказала:
— Закрой глаза, я пройду.
Я закрыл глаза. Судя по звукам, Зинаида прошла к своей постели и улеглась на неё.
— Можешь открыть глаза, — скомандовала она.
Я открыл. Зинаида лежала на своей кровати с распущенными волосами и укрытая одеялом.
— Ты правда не подглядывал?
— Правда.
— Верю.
— Правильно делаешь. И вообще запомни такую вещь: если я что-нибудь тебе говорю, то только правду.
— Ты что же — никогда не врёшь?
— Вру. Но только чужим людям, а не своим друзьям. И стараюсь делать это как можно реже.
— Кто этот человек, у которого мы в гостях?
— Этого тебе знать не надо, — ответил я. — Скажем так: свой человек, а не чужой. Считай, что мы просто приехали сюда на курорт. Разве тебе было здесь плохо?
— Ну что ты! Всё было очень хорошо. И хозяин такой гостеприимный.
Охотно допуская, что нас могут прослушивать, я выдал несколько комплиментов в адрес хозяина. А потом предложил:
— Давай спать.
— Давай.
Я уже засыпал, когда Зинаида вдруг спросила меня:
— Признайся, ведь ты меня принял за проститутку? Но кто ты мне такой, чтобы я ложилась с тобой в постель! — голос у неё был злой, и чувствовалось: она долго думала, прежде чем высказала мне это.
— Не злись, — ответил я. — Спи.
На другой день, когда мы уже вернулись домой, я кое-что объяснил Зинаиде: я приезжал к этому человеку не просто в гости, а за гонораром. Он заплатил мне некоторую сумму (не очень большую) за то, что я написал от его имени книгу.
— Какую книгу?
— Описание его собственной жизни. Называется «Истоки». Его страшно волнуют истоки его величия. Когда-то это был очень большой человек, и жил он в Средней Азии. Но потом он чего-то там не поделил у себя на родине и бежал в Россию. Он давно отошёл от коммунистической партии, но и своему новому султану, который у них там называется президентом, — тоже подчиняться не захотел. Так и живёт воспоминаниями о прекрасном коммунистическом прошлом, о Советском Союзе. В сущности, он несчастный человек. Бедняга надеется, что когда-нибудь очень не скоро, не при его жизни, всё вернётся восвояси, и тогда о нём вспомянут. И отметят его пребывание на этом свете всем, чем полагается: памятниками, бронзовыми бюстами, коврами с его портретами, кинофильмами, картинами в музеях, переименованными улицами и даже городами. А чтобы эту работу облегчить, он уже сейчас оставляет потомству кое-какой материал.