– Пойду проверю, что там, – сказал Дюба.
– Сиди, тёзка, – остановил его командир. Еще раз вгляделся в его лицо. – Сам схожу.
– Да я уже в норме, – попросил Дюба. – Справлюсь.
– Сиди! – командир легко спрыгнул с брони, местность тут же была взята под прицел.
Старик слабо приподнял голову и что-то проговорил: каркающе-квохчущие звуки…
– Ругается, что ли? – предположил Дюба. – Молятся они по-другому.
– По-арабски, – усмехнулся командир и поморщился. – Курий рай… Ну, деда, и что это у нас тут за артобъект?
Командир иногда говорил вещи из какой-то другой, гражданской, цивильной жизни и потом всегда просвещал своих парней, что это значило. Образован был за всю роту, но никогда этого не выпячивал. А его курий язык многим пришёлся по душе. Он сделал шаг, притормозил, быстро обернулся:
– Дюба, у тебя лучший глаз в роте?
Когда-то он ему уже задавал тот же вопрос, и Дюба тогда бодро при всех отчеканил:
– Никак нет! Лучший глаз у командира.
– Ты мне тут плюсы не бей на пустом месте! – строго осадил его тот. – Твой глаз видит больше моего, больше всех. Когда-нибудь это будет дорого стоить. Понял меня, боец?!
– Так точно, – поправил себя Дюба. И он тогда понял командира. Понял его и сейчас, когда, больше не возражая, просто констатировал:
– Так точно!
– Вот и смотри! – командир кивнул. – А бычка валите, если чего.
И он направился вперёд, угрюмо кивнув:
– Сейчас, дед, подадим тебе твои костыли.
Дюба его понял, командир неплохо разбирался в минировании, если это ловушка, а Дюба прекрасно видел в зелёнке. И не только в ней. Он видел, улавливал неправильные несоответствия, таким уж родился. Сейчас посмотрел на быка: некрупный, такие самые опасные, свирепые и быстрые… Но бык мотнул головой в сторону приближающегося командира, отвернулся и забыл про него. Дюба посмотрел на костыли, совсем непонятно, для чего их было так ставить, и если старик всё ещё будет в состоянии говорить, то вскоре они это выяснят.
Бык снова посмотрел на командира, тот уже находился совсем рядом с костылями, и снова равнодушно отвернулся, принялся щипать траву.
– Нэ мычит даже, – тихо сказал Абдулла.
Эти улавливаемые им несоответствия Дюба про себя называл «знаки». Они, конечно, были чуть больше, чем несоответствия, иногда, наоборот, указывали на совпадения; пожалуй, главным в них являлась критическая масса соответствий или же несовпадений, которая могла накапливаться постепенно, до того момента, когда игнорировать их, знаки, становилось уже невозможно. Он догадывался, что не один такой уникальный, Абдулла вон тоже их видит, просто у Дюбы с этим обстояло получше, поэтому сейчас командир и положился на него.