Пора было идти.
Вопреки ожиданиям, в квартире Кривошеева она тоже ничего не нашла. Никаких зацепок, знаков или кричащих сигналов. Квартира была самой обычной.
– Как-то всё очень странно, – сказала Ванга.
– Странно? – не понял Сухов.
– Стерильно, что ли, – попыталась объяснить она.
– Нету этих твоих плохих вибраций?
– Смейся, смейся… но да, всё ровно.
– Ага. Только всего три дня назад вот на этой кровати была разложена резиновая баба с отрубленной башкой…
– Знаю. Чего ты бурчишь?!
– А вот тут пришпилена записка про две свечи. Прелюдией чего это явилось, тебе известно.
– Сухов, э-эй! Я на твоей стороне.
– Ладно, прости. Немножко… Просто напоминаю, что именно здесь он появился снова. В этой самой квартире.
– Да. Странно…
– Что странно-то наконец?!
– Оно и странно. Нет ощущения этого…
– Места преступления?
– Ага. Его сразу видно.
– Ну-у, не всегда, – выразил сомнение Сухов.
– А здесь этого нет! – Ванга мотнула головой. – Присутствия… следов дурной болезни. Не хмыкай, правда, стерильно всё. Но это моё ощущение.
– Ладно.
– И, Сухов, – она заговорила тише, чтобы не услышал хозяин. – Здесь совсем не воняет. Скорее наоборот. Пахнет чистящим средством. «Доместосом».
– Ну, убрался в кои веки, – Он удивлённо посмотрел на неё. Потёр руки, раздосадованно вздохнул.
– Сухов, ты чего это расстроился?
– Не знаю, – он пожал плечами, улыбнулся. Ванга знала эту улыбку – это, конечно, была не ухмылка, но та ещё улыбочка. – Думал, наверное, у тебя здесь откроется твой третий глаз.
– Прям щас лопну от смеха.
– А может, я серьёзно, а?
Ванга вдруг отвернулась от него и посмотрела на хозяина квартиры, сама не до конца осознавая, почему так поступает, спросила:
– А где вы храните моющие средства?
И Сухов, и хозяин взглянули на неё с недоумением.
– Барышня… – наконец хмыкнул Кривошеев. – В ванной, где ж ещё? А вы где храните?
– Покажете? – спросила Ванга.
Кривошеев жалостливо взглянул на Сухова, тот растерянно развёл руками.
– Вон ванная, – указывая пальцем, Кривошеев вздохнул и осуждающе покачал головой. – Она практикантка, что ли?
– Уголовница! – отрезала Ванга, невзирая на то, что Кривошеев обращался только к Сухову. – Тяжкие телесные… Психически неуравновешенная. Сотрудничаю с полицией за досрочное.
И рот хозяина квартиры захлопнулся.
Глаза Сухова заблестели:
– Ванга, умоляю тебя, – прошептал он.
Она не слушала. Прошла в ванную комнату, нашла под раковиной пластиковую бутыль «Доместоса»; средства оставалось меньше половины. Провела указательным пальцем по поверхности бутыли, оглядела его, потерев об него большим. Кривошеев следил за ней с оторопью и испуганно косился на Сухова.