— Простых ромашек? Откуда такая фантазия?
Роуз не ответила, прикусив язычок. Ни к чему матери знать, что она с Евой — дочерью Сары и Бертрана — тайно бегала к предсказателю Рейвену, который показал ей в магическом шаре, какой она будет невестой: простоволосой, босой, в легком белом платье и с венком из полевых цветов на голове.
А теперь получается, что магический шар соврал. На ее голове высокая башня из переплетенных локонов, золотой венец с драгоценными каменьями вместо ромашек, а платье из-за обилия шелка и бархата, весит столько, что в нем можно передвигаться лишь со скоростью той улитки. За этими нерасторопными существами Роуз как-то наблюдала в дворцовом саду.
Ни к чему матери знать и о том, что беспокоит юную принцессу больше всего: станет ли она счастлива с Руффом? Он вроде и добр с ней, и нравится ей так, что сердце щемит, но уж слишком часто в последнее время в его глазах разгорается гнев. Роуз списывала вспышки злой обиды Руффа на его нетерпеливое желание обладать ею так, как мужчина обладает женщиной. Принцессу уязвляло, что в их долгих беседах иногда прорывалось пренебрежение жениха к противоположному полу, он считал женщин существами глупыми и предназначенными лишь для плотских утех. Они не раз ссорились из-за того, что Роуз берегла девственность, хотя договору об их браке было более двух лет…
— Всё равно ты станешь моей, к чему такое упрямство? Ты же позволяешь себя целовать?
Роуз позволяла не только целовать. Под настойчивым напором Руффа она однажды позволила себя раздеть. Стыдясь наготы, цепляясь за оставшуюся на ней одежду, краснея чуть ли не всем телом, она терялась в словах, стараясь объяснить, почему ей важно прийти к свадебной ночи непорочной. Роуз пыталась увернуться от более откровенных ласк, впервые видя нагого мужчину, и страшась того, что может произойти, если они потеряют голову от сладких поцелуев.
Как рассказать маме, что встреча с будущей свекровью Эстер Бреужской закончилась обещанием Роуз выполнить условие первой брачной ночи. Правящей чете важно убедиться в непорочности невесты. Королева намекнула, что брат Роуз, принц Генрих, родился слишком быстро после свадьбы родителей, и она не хотела бы слышать, как моют кости ее сыну и невестке во всех пяти королевствах.
— Я надеюсь, что ты устоишь под давлением моего любвеобильного чада? Я говорю с тобой, надеясь на женское благоразумие в таких щекотливых вопросах.
Твердое «нет» в постели вызвало такую ярость жениха, что Роуз решила: их помолвке конец. Руфф выскочил из комнаты, едва одевшись, а она корила себя, что не подобрала правильные слова и допустила начало любовной игры. Со страхом она ожидала посла Бреужа со страшной вестью о разрыве помолвки, а потом долго плакала на плече Руффа, когда после недельного молчания он появился в ее комнате с цветами и извинениями.