Я приехал сегодня на работу к шести утра, что даже для трудоголиков Бюро было не самым обычным явлением. Но какой смысл находиться в постели, если ты все равно не можешь уснуть. После вчерашнего поцелуя я сбежал из квартиры Кет быстрее марафонца, лишь бы не натворить дел. Я не могу быть уверенным, но, кажется, она не была в обиде на меня и даже разрешила обнять себя после поцелуя. Она вполне дружелюбно попрощалась, но я все равно боялся сегодняшнего утра. Понимаете, это было похоже на первый день в новой школе. Ты не знаешь, как тебя примут одноклассники, как отнесутся к тебе учителя, будут ли тебя задирать на переменах, и ты станешь «козлом отпущения» для сверстников, которые будут срывать на тебе свой подростковый гнев, или станешь любимчиком, душой компании, первым парнем в школе.
В общем, в страхе я провел чуть менее двух часов, прежде чем услышал ее размеренные шаги в коридоре. Она опять стучала своими тонкими каблучками по плиточному полу Бюро и я мог бы из тысячи звуков угадать эту полифонию: сначала ровный шаг, потом остановка, легкий вздох, скрип двери и…
–Привет, Марлини!
Чарующий звук низкого голоса. Когда она говорила, что учитель музыки в ее школе проводила курсы вокала и у нее, как выяснилось, контральто.
–Привет. – Выговорил я, словно первый раз заговорил вообще.
Она мимолетно улыбнулась мне и тут же отвернулась, будто смущалась. Черт, я заставил ее смущаться. Это не гнев, не раздражение, не злость, не обида, а мягкое, приятное, щекочущее смущение. Я возбуждался только от одного вида ее чуть порозовевших щек. Никогда не думал, что смуглые люди могут так краснеть, но Кет подарила мне несколько минут счастья за последние дни.
–Как спала? – Черт! Зачем я спросил?! Она мгновенно повернулась ко мне, выкатив свои лазурные глаза, и тут же отвела их, поймав взглядом прораставший цветок, который посадила в глиняный горшок несколько месяцев назад. Этот горшок, когда-то принадлежал ей, но она забыла его, когда съезжала со съемной квартиры после окончания Академии. Я искал ее тогда, но нашел лишь этот горшок. Я держал его в офисе, потому что держать его дома было слишком болезненно. Понимаете, на работе я мог отвлечься от дурных воспоминаний, а дома они, обыкновенно накатывали лавиной. Этот проклятый горшок был красной тряпкой, и я много раз порывался разбить его в припадке гнева на самого себя и на свою память, но никак не решался.
Теперь она посадила в него цветок, я не знаю, что это за растение, но оно было неприхотливым и не требовало серьезного ухода. Неприхотливым, как наша жизнь.