– Из-за таких ночей я чувствую себя старым.
– Так что ты имел в виду? – спросил Ройс. – Ты спасся благодаря доброте, которую проявил к девушке? Или что оказался в опасности, потому что вместе с товарищами прикончил большинство, но не всех людей в той битве?
– Причина в том, что я защитил Сетон.
– От чего бы ты стал ее защищать, если бы вы не осадили город? И если бы ты не вращал так ловко мечом, другие солдаты могли бы и не подарить ее тебе. В чем же истинная причина: в твоей доброте или жестокости?
– Почему ты во всем видишь темную сторону?
– Потому что она есть, и, игнорируя ее, мы подвергаем себя опасности.
– Но существует и светлая сторона, и, признавая ее, мы становимся счастливыми.
– Чего хорошего в счастье, если ты мертв?
– Чего хорошего в жизни, если ты несчастен?
Ройс помедлил, и на мгновение Адриан решил, что одержал победу. Напарник был в тупике. Но тут он наклонил голову.
– Что такое, приятель? – поинтересовался Адриан. – Ты что-нибудь услышал?
– Это с самого начала было не смешно, – произнес Ройс.
Через мгновение с вершины холма донесся женский крик.
* * *
Я не просто ее убью. Виллар осознал это отчетливо, как каждую совершенную им ошибку, пока аристократка-корова пряталась сбоку от двери. Она планировала запереть его. Он представлял ее коровой с черно-белыми пятнами. Она стояла на задних ногах, облизывая толстым языком широкие розовые ноздри, выжидая, подняв сведенные вместе копыта, словно собачка-попрошайка, в надежде, что он заглотит наживку. В то самое мгновение, когда Виллар открыл дверь и ворвался в камеру, не отрывая взгляда от приманки из одеяла и соломы, пленница выскользнула наружу.
Он почти попался.
Волосы и цепь.
Его сознание расценило их как неоспоримое доказательство того, что корова лежит на полу у дальней стены. И с чего ему думать иначе? Если на ней был ошейник, прикрепленный цепью к стене, значит, вероятно, она сама находилась там же. Его глаза и разум объединились, чтобы предать его. Будь каморка больше – или корова меньше, – уловка сработала бы. Мысль, что он едва не совершил фатальную ошибку, пугала.
Она лежала на полу и орала, а Виллар чувствовал, как колотится сердце. Он выждал секунду, чтобы сделать вдох и успокоиться. Затем перехватил нож поудобнее.
Пленница попятилась, отталкиваясь ногами, словно краб. Перекатилась на колени, начала подниматься, и Виллар схватил ее.
Герцогиня не была хрупкой девицей, нежным цветочком. Она была ростом с Виллара и тяжелее его на двадцать фунтов. Рванувшись, она врезалась в мир всем телом, прижав его к стене и едва не опрокинув на пол. При этом герцогиня сама потеряла равновесие и упала на колено.