Сегодня, однако, я вообще не былъ расположенъ ни къ объясненіямъ, ни къ защитѣ.
— Оставьте меня въ покоѣ! — объявилъ я безъ обиняковъ. — Разскажите лучше что-нибудь сами!.. Скажите, напримѣръ, много ли въ Америкѣ русскихъ?
— Больше чѣмъ намъ нужно! — безцеремонно проворчалъ одинъ крючковатый носъ.
— Какъ это больше? — спросилъ я съ удивленіемъ.
— А такъ!.. — повторилъ крючковатый носъ. — Изъ каждой сотни девяносто девять человѣкъ лишніе.
— О комъ вы говорите? — спросилъ я съ тѣмъ же удивленіемъ. — Объ евреяхъ?…
— Ну да! — продолжалъ носъ. — Русскіе… евреи… Кто ихъ знаетъ!.. Мнѣ кажется, въ Россіи никого нѣтъ, кромѣ евреевъ. По крайней мѣрѣ къ намъ никто не пріѣзжаетъ…
— Чѣмъ же вамъ не нравятся евреи? — спросилъ я.
— Безпокойный народъ! — съ ожесточеніемъ объяснилъ носъ. — Намъ такихъ не нужно!.. Затѣваютъ стачки, безпокойство на улицахъ. Въ Америкѣ это не пойдетъ… У насъ свобода!..
Какъ разъ въ это время въ Чикаго разгоралась огромная стачка желѣзнодорожныхъ машинистовъ, почти исключительно коренныхъ американцевъ. Я напомнилъ о ней этому приверженцу свободы.
— Такъ я вѣдь говорю вамъ, — повторилъ безцеремонно носъ, — что намъ это не нужно!.. Какія стачки?.. Мы не позволимъ, чтобы у насъ вырывали деньги прямо изъ рукъ! У насъ своя свобода, американская!..
— Развѣ евреи такіе бойкіе? — спросилъ я.
— У, бѣда! — пожаловался носъ. — Огонь!.. За какіе-нибудь пять центовъ въ недѣлю они готовы весь Истъ-Эндъ[1] вверхъ дномъ поставить. Крикъ… гвалтъ… Такой отвратительный народъ!..
Не мѣшаетъ прибавить здѣсь, что крючковатый носъ нѣсколько разъ говорилъ при мнѣ по-нѣмецки, хотя очень неохотно и съ варварскимъ англійскимъ акцентомъ, и я сильно подозрѣваю, что четыре поколѣнія его американскихъ предковъ были не чужды Іордану. Быть можетъ, и на русско-еврейскихъ переселенцевъ онъ изрыгалъ хулы именно потому, что они напоминали ему то, что онъ старался всю жизнь забыть.
— Нѣтъ, я знаю! — сказалъ другой собесѣдникъ, богатый фермеръ изъ Орегона. — У насъ есть другіе русскіе! Смирные… Землю пашутъ и по воскресеньямъ цѣлый день въ церкви сидятъ.
— Менониты! — догадался я.
— Должно быть! — сказалъ фермеръ. — Но они предпочитаютъ, чтобы ихъ называли Russian. Любятъ Россію. Никакъ не могутъ забыть. Говорятъ, хорошо жили тамъ.
— Скандинавы тоже хорошіе земледѣльцы! — сказалъ первый собесѣдникъ. — И тоже смирные!..
— Намъ такіе нужны! — одобрительно подтвердилъ крючковатый носъ. — Смирные и чтобъ землю пахали… А шататься по улицамъ въ городахъ и безъ нихъ найдется!..
— Я читалъ въ газетахъ, — сказалъ Макъ-Лири, — объ этихъ въ Канадѣ!.. — Какъ они?… — старался онъ припомнить. — Тоже русскіе, съ Кавказа!..