— Страшный орк не дает тебе спуску? — голос прозвучал из ниоткуда и отовсюду одновременно.
Наконец, он удосужился явиться ко мне.
— Какие боги и не из Бездны, — дружелюбно ответила скрывающемуся в подпространстве брату.
— Пройденный этап моей жизни. Я больше на тебя не злюсь, — раздалось снова непонятно откуда. Этот сорванец все еще не показывался мне на глаза.
— Это очевидно. Зато ты боишься моего гнева. Иначе не оттягивал бы встречу на три года, — и это тоже было ясно как день.
— Да ладно, Ку, — и черноволосый красавец, словно воплощение тьмы, кем он и являлся, вышел из своего укрытия прямо передо мной, — ты же знаешь, я не знал.
Я не изменилась в лице, когда родственник явил себя. Все то же спокойное выражение, что нервировало моего гостя. Так просто прощать Тему за его выходку с моим телом я не собиралась. Легко отделается, в следующий раз вообще не будет угрызений совести с его стороны.
— А знаешь, это ты виновата, — неожиданно произнес Тема и сел рядом со мной на маленькую кушетку, — ты не сказала никому о том, что с тобой твориться. Как я мог об этом узнать?
— Но узнал же, — все ещё спокойно отвечала на эмоциональную реплику бога.
— Узнал. Но какой ценой. Ку, — и братец обнял меня за талию, стараясь поймать взгляд, — как много времени я забрал у тебя?
Последние слова он произнес глухо и с небольшим надрывом, который способна была услышать только я и мама. Винил темный бог себя много сильнее, чем показывал. Не было смысла мучить его и дальше. Уже то, что он не смел показываться мне на глаза, когда понял, что натворил, многое значит. Тьма не трус и никогда им не был.
— Это неважно…
— Как неважно?! — неожиданно возмутился брюнет, а тьма в его глазах зашевелилась активнее, передавая состояние своего хозяина, — это самая важная вещь! Ты не такая, как мы. У тебя есть место в этих мирах, ты часть их жизни. Несправедливо, когда самая самоотверженная богиня лишается собственного кусочка счастья. А как же твои сыновья? Внуки?
— Но ты же прекрасно живешь в эфире, так почему и мне не жить там?
— Сестренка, я там родился. Мне нравятся миры живых, сами живые, но я могу без этого жить. Я другой. Мы другие. А ты нет, — продолжал жать на мою рану мужчина, — и никогда не была.
— Ты прости, Тема, но разве твои слова способны что-то изменить? Будь они хоть тысячу раз верными, в них есть прок? — довольно прямо и неприятно для собеседника осведомилась я.
И он помрачнел. Необычно так говорить о Тьме, но выглядело все именно так. Лицо застыло, тьма перестала живо перетекать в ониксовых глазах, а тяга к словам ушла.