Телефон зазвонил в третий раз, еще один – и звонок перейдет в голосовую почту.
– Я не отвечу, – твердо сказал папа.
Глядя прямо ему в глаза, мама ответила на звонок:
– Алло? Да, это я. Все хорошо, Сэм, спасибо. Как ты? – Пауза. Папа выразительно смотрел на маму, но ей было все равно. – Почему же, конечно, подожди минутку, о’кей? – Она протянула телефон папе, который поморщился.
– Привет. – Он встал и направился к коридору. – Очень хорошо, Сэм, спасибо. Угу.
Мама повернулась ко мне. Спор родителей подарил мне небольшую передышку, и я теперь знала, что ответить.
– А ты знаешь, что Энн Фостер не просила меня бросать футбол?
– Ты говорила с ней?
– Конечно. Она согласилась, что вчерашний вечер был не самым удачным… К сожалению. Но она думает, что футбол делает меня разносторонней личностью.
– В самом деле?
– Да.
Из коридора слышалось невнятное бормотание папы, порой до меня долетали отдельные «Да» или «Я понимаю», а потом я услышала «Я уверен, что будет», и папа, похоже, дал отбой.
Поскольку сегодня утром мама решила вести войну на двух фронтах, она повернулась к отцу, который входил в кухню:
– Ну, что он сказал?
– Только то, что я и так знал.
Мама с нетерпением ждала подробностей.
Папа подошел к кухонному окну, откуда открывался великолепный вид на западный Абердин.
– Ты и сама это знаешь, Люси, за кучу денег его компания с радостью установит свои колодцы и трубопроводы на моих землях и все здесь уничтожит. – Он повернулся к ней: – Ты этого хочешь?
– Нет, конечно нет! Никто не хочет видеть землю нашей семьи уничтоженной, – поспешно ответила мама. – Но мы в тупике. Ты уже продаешь маленькие участки каждые несколько…
– Маленькие участки! Не все сразу! И не стервятникам, а людям, которые будут любить эту землю и заботиться о ней!
– Я устала от этого, Ангус. Это замкнутый круг, ты просто убиваешь меня. Поступают счета за корма – мы продаем тридцать акров; за обучение – мы продаем еще немного. Я давно уже не получала личных денег.
– Я понял! – отрезал папа.
К этому моменту мама уже плакала, а папа решительно сжал челюсти.
– Я не могу так жить, – рыдала она.
– Я не пойду на сделку. Мы не пойдем на это. И твои жалобы и слезы делают ситуацию только хуже.
– Мне жаль, что ты так думаешь, – всхлипнула мама.
– Мне жаль, что ты ответила на звонок. – Папа ушел, не сказав больше ни слова.
Меня тошнило оттого, что я только что увидела, я взяла кофе и поднялась наверх. Мои родители никогда не ссорились так сильно. Они, конечно, препирались время от времени, иногда обменивались колкостями, но это было что-то новенькое.