Был еще один человек, примечательный исключительным богатством своих одежд, необычайно белоснежной бородой и увесистым обилием украшений. Звали его Валид аль-Саламех, и служил он младшим визирем у владыки нашего, халифа Гаруна Аль-Рашида. Валид был самым важным человеком во всем отряде. К тому же, как ни странно, оказался совсем неплохим малым.
Вот такая участь постигла нас, остатки халифского посольства. Вся надежда была на то, что как-то удастся найти путь домой через чужие, враждебные земли.
* * *
Верховья Кавказа — место холодное и нечестивое. Туманы там густые и промозглые, наползают поутру, ненадолго рассеиваются, когда солнце стоит в зените, и задолго до заката наползают снова. С первого мгновения в предгорьях наша одежда была пропитана влагой, словно у колодцекопателей. Коварный край эти горы: дом родной медведям да волкам и покрыты столь густыми лесами, что местами вниз совершенно не пробивается солнце. Проводника у нас не было… да и о каком проводнике могла идти речь, если признаки жилья мы увидели только через несколько дней? Мы шли наобум, зачастую возвращаясь на то же место и понимая, что бродим кругами.
Наконец пришлось признать, что без помощи местного жителя никак не обойтись. На полпути к вершине пошли такие чащи, что мы часами не могли вернуться на правильный путь. Чтобы помолиться, мы определяли положение Мекки большинством голосов и — да простит меня Аллах снова! — наверное, по ошибке частенько совершали намаз в сторону Алеппо. Выбирать приходилось между возможной отгадкой и верной гибелью.
К ночи мы спустились в долину и, увидев одинокую пастушью лачугу, умыкнули из нее парня. Все было проделано тихо, как и надлежит бывшим разбойникам вроде нас (прости, ибн Фахад, в том караване и впрямь было много таких). Семья не проснулась, собака не залаяла. Еще до рассвета мы отошли, наверное, лиги на две.
Мне было по-своему жаль похищенного деревенского увальня. Парень был славным, хоть и непроходимо тупым… Хотел бы я знать, может, мы теперь для него старая, скучная история, которой он надоедает своим детям? Имя его, на мой взгляд, цивилизованный язык попросту не в состоянии выговорить. Так вот, как только наш пленник понял, что мы не призраки и не джинны и ему не грозит опасность погибнуть на месте, он успокоился и стал довольно полезным. Дело сдвинулось с мертвой точки и за два дня мы достигли ближайшей вершины.
В тот вечер мы немного воспрянули духом, потому что впервые за долгое время вышли под открытое небо. Солдаты кляли отсутствие крепких напитков, но настроение все равно было праздничным… даже ибн Фахад расщедрился на улыбку.