То, что это Безбилетник, я понял сразу. Я тщательно проверил вагон, прежде чем запустить туда пассажиров, — было пусто. И такого пассажира я бы заметил при посадке. Страшным он не выглядел. Скорее, странным — пацан, мне ровесник или постарше. Увлечённо смотрит в окно. На нём форма вроде моей, но другая, старомодная какая-то… Надписей на нашивках не разберу, но явно что-то железнодорожное. В руках книжка.
Что делать-то?
Оглядываюсь на Вальку — он оттарабанил свой текст, упёрся в тамбур и втыкает там в телефон. Его и «прилётом» от телефона не отвлечёшь — были, как их… прецеденты. Ладно, будь что будет. Подхожу к пацану, прошу предъявить билет. Пацан вздрагивает, испуганно смотрит на меня, прям обшаривает широко распахнутыми глазами. Потом по сторонам. Изумлённое выражение его сменяется каким-то совсем уже странным: в глазах то ли понимание, то ли узнавание, то ли вообще радостные искры.
— Нет у меня билета, — говорит, — и не надо. Я же тут работаю, на ДЖД.
— Чего? — у меня от такой наглости аж в носу запершило. — Никак ты тут не работаешь, я всех наших знаю!
— Ну, может быть, я тут работать ещё только буду? — он обвёл взглядом вагон, нахмурился. — Или работал…
— И новеньких я всех знаю! — у меня стало крепнуть убеждение, что никакой этот наглый пацан не Безбилетник, а простой безбилетник. — Ты как вообще сюда попал?
— А никак! Сидел, книжку читал. И вот я здесь… Значит, так надо.
Я начинаю злиться и лихорадочно вспоминать, что говорит инструкция по поводу таких вот типов. Ничего не говорит вроде. Можно Вальку позвать, а смысл? Валька только шуму наделает, а толку — ноль. Ладно, высажу пацана на «Шахтёрской», пусть обратно по путям топает.
— Раз так уж надо, — сообщаю как можно язвительней, — то вполне мог бы потратить сорок рублей на билет.
Тут пацан аж подпрыгнул:
— Сколько-сколько рублей?
— Сорок. Туда и обратно. В одну сторону — двадцать. Гривны не принимаем.
— Обалдеть! — лицо его приняло задумчивое выражение. — Слушай, ты только не удивляйся. А можно тебя спросить. Ты только не удивляйся, ладно?
Злость у меня вдруг прошла — уж больно пацан искренне это сказал.
— Давай, — говорю, — спрашивай.
— Три вопроса. Какой сейчас год? Где мы? Есть тут война с фашистами?
Всё-таки — Безбилетник, пришелец откуда-то, подумалось мне. Отвечаю коротко:
— Двадцатый. ДНР. Есть.
А этот балбес, не поверите, вдруг говорит:
— Ура!
Глеб
Сначала получилось не очень удачно. Глеб приехал на «Пионерскую» надеясь, что кто-нибудь из третьей смены не явился, и он тут как тут — на замену. Но третья смена пришла вся. И вся вышла на маршрут. Тогда Глеб попытался прикинуться ветошью и приткнуться в учебном классе на задней парте, но там начались занятия для новичков, и Иван Сергеевич его вычислил на раз. И выставил за дверь — нечего, мол, тут ветерану юножелезнодорожного движения отираться. Глеб задумался: куда ж крестьянину податься? Мамка только через пять часов со смены придёт. Можно погулять по парку, но чего он там не видел? Можно съездить к бабушке в Горловку, но вдруг опять гроза? Потерю железнодорожной формы он не переживёт! Решение всё же пришло: надо напроситься в вагон, усесться там в уголке и кататься, читая книжку. В третьей смене проводниками-контролёрами работают Кофман и Березин, они хорошие, особенно Кофман, пустят…