Он понял, понурился. Сказал:
— Может, я и не смогу вернуться. Вдруг это билет в одну сторону?
Валька помахал мне рукой, взглядом спросил: «Чего?». Я замотал головой. Поезд издал гудок и тронулся.
— Я следующим вернусь, — пояснил я. — А ты сейчас сядешь и представишь свой… семьдесят девятый. Понял? И домой вернёшься.
Поезд тихонько отъезжал, мы стояли на перроне. Потом отошли к скамейке и сели, одни на всю станцию «Шахтёрская».
— Ты мне хоть что-нибудь расскажи, — попросил Глеб. — Что у вас за рации такие?
— Рации? А… это мобильный телефон, — сообразил я. Достал и стал показывать — как звонить, что такое интернет… потом не удержался и запустил мультик про Машу и медведя. Глеб смотрел, вытаращив глаза, смеялся, потом вдруг нахмурился и спросил: — А ты мне не врёшь? Про войну-то? Ну какая у вас война? Детская железная дорога работает, телефоны в кармане, мультики!
— Вру? — я залез в интернет и стал показывать совсем другие кадры.
Глеб сразу замолчал.
— Вот такая у нас война, странная, — сказал я. — Только не твоя. Отправляйся-ка домой лучше! А то я за тебя волнуюсь.
Я это сказал и вдруг понял, что действительно за него волнуюсь. Как за младшего брата, которого у меня нет. Потому что хоть мы и ровесники, но этот Глеб — он такой… наивный. Совсем ребёнок со своими фантазиями о войне и желанием с фашистами повоевать.
Глеб
Всё-таки он мне не врал. Мне на один миг так показалось, потому что не бывает такой войны, когда люди катаются на поездах, ребята смеются, у всех в карманах телефоны мобильные (обязательно такой заведу себе, когда их сделают!). А потом Борис стал показывать разные фотки и хронику. И самолёты военные, которые бомбят город, и взрывы, и бегущих солдат… Что-то странное во всём этом было, неправильное. Я вдруг подумал, что это на гражданскую войну похоже, но разве может у нас, в СССР, быть гражданская война с фашистами, это же совсем невозможно! А ещё я подумал, что это действительно страшно. И по доброй воле воевать глупо.
— Ты прав, — сказал я. — Мне надо домой. Если получится. А у тебя как, всё будет хорошо?
— Будет хорошо, — сказал Борис. Только как-то очень быстро это сказал. — Ты уж извини, но давай, читай свою книжку или как там ты это делаешь. И отправляйся. У меня предчувствия какие-то нехорошие.
Я огляделся — никого вокруг не было, и тишина была, но, может, от этой тишины и безлюдья как раз стало жутковато.
— Жаль, что на скутере не покатался, — вдруг улыбнулся Борис. — Штука такая, с колёсиками, на электричестве.
— Как самокат? — не понял я.
— Нет… доска с колёсами. Она не падает, потому что там гироскопы.