Ожидая, пока нальется ванна, я подогрел молоко, залил им хлопья и быстро поел. Выключил воду, достал из шкафчика артефакт, поддерживающий температуру, и бросил его на дно. Все, теперь вода будет теплой, сколько бы я в ней ни провалялся. Забравшись в ванну, я погрузился по шею в воду, и чуть не застонал от наслаждения.
Думать ни о чем не хотелось, но мысли сами лезли в голову назойливыми мухами. Уже возвращаясь домой, я вспомнил, что на завтра назначен суд по делу о незаконном проникновении на «Склады Брукха», и надо бы на него явиться. Возможно, стоило бы позвонить юристу, который периодически занимался моими делами — Пройдохе Ричи, и поручить ему представлять меня в суде, чтобы не терять времени на ерунду, но это стоило сделать раньше. Этот прохвост наверняка занят с утра до вечера, помогая разным стремным личностям проворачивать их сомнительные делишки, и заставить его перекроить график может только внушительная сумма. А выкладывать ее мне не хотелось. Так что обойдется Пройдоха.
Дело все равно обернется обычным штрафом, чисто формальным и даже не очень крупным, кроме того, мне надо снять этот проклятый следящий браслет и вернуть свою «Анаконду». А еще обязательно нужно заехать к Поллаку, поблагодарить еще раз и попытаться вытянуть из него хоть какую-то информацию. Это будет непросто, но тут уж ничего не поделаешь. Слишком много темных пятен осталось в этом деле. И мне это не нравится… Если с заражением Высших более-менее все понятно, то как привязать сюда убийство Грумли, я ума не приложу. А ведь интуиция, которая меня практически никогда не подводила, во все горло кричит, что и заражение, и смерть гнома, и даже непонятные явления, происходящие со мной — звенья одной цепочки. Вот только с какой стороны тянуть этот клубок? Информация, полученная копами, если, конечно, Поллак ею со мной поделится, может стать ключом к разгадке.
Постепенно мысли становились все запутаннее и текли все медленнее. Веки опускались, паузы между морганием увеличились. Не в силах сопротивляться требованиям измученного организма, я устроился поудобнее и закрыл глаза.
Из сна меня вырвал какой-то едва слышимый звук. Посторонний, неправильный. Такой, какого быть не должно. Я с трудом разлепил глаза, прислушался, но идентифицировать звук так и не смог. Что за ерунда?
Поднявшись, я потянулся за полотенцем, продолжая вслушиваться сквозь журчание струек стекающей с тела воды. Да что за черт?
Кое-как вытершись, я толкнул дверь и шагнул из ванной. Размякший в тепле и неге мозг никак не мог собраться, мысль, крутившаяся где-то на пороге сознания, постоянно ускользала. Звук послышался вновь, и, в тот момент, когда я сумел, наконец, его опознать, затылок взорвался болью, в глазах сверкнуло, и я полетел на пол. Новый удар отдался хрустом в многострадальных ребрах, я взвыл от боли, но тычок носком ботинка в зубы заставил проглотить крик. Я попытался встать, и тут же где-то в районе солнечного сплетения будто взорвался фаербол. Меня перевернуло на спину, и следующие пару десятков секунд превратились в вечность. Сильные, умелые удары сыпались на меня со всех сторон, я крутился, словно уж на сковородке, пытаясь прикрыть важные органы и протолкнуть сквозь сжатое спазмом горло хотя бы глоток воздуха. Получалось плохо.