Стояли те последние мартовские дни, когда на дорогах ноги вязнут в грязной снежной каше, а ледяной дождь сменяется мелким снегом.
ые хлопья снега, то моросит легом.
<Дефект распознавания скана>
Такая погода напоминает Великую Субботу, когда даже верные ученики Христа замерли в сомнениях и тревоге: воскреснет ли Он? И хотя знаешь, что Пасха вот-вот, и скоро от этих грязных сугробов не останется и следа, но где-то в душе — не веришь, что весна на пороге.
Коты наши поочередно вспрыгивали в распахнутый проём форточки и замирали — изучая улицу, напряженно подняв хвосты.
— Ну, куда, куда понесли свои мохнатые абрикосы? Дождь там, — говорила мама.
И коты возвращались — дремали на столе, ловя тепло от батареи и лампы, возле которой я читала. Потом укладывались на постель, величественно и сонно жмурились и засыпали под шум дождя.
Запел сотовый телефон. Я люблю его голос — потому что мой номер не знает никто, кроме друзей. На этот раз звонила школьная подруга.
— Я к тебе приеду?
— Конечно, — отвечаю я.
И только потом думаю, что добираться ей ко мне двумя автобусами, а дело к вечеру, и этот дождь…
— Мне такое тебе надо рассказать, — почти поет она.
— Отпрашивайся тогда у домашних с ночевой…
— Там посмотрим, — говорит она и отключается.
Спустя час я открываю дверь — и не узнаю её. Мы дружим… Боже мой… с восьмого класса. И сейчас, на пятом десятке, мне кажется, что мы снова — в том же восьмом. Она отряхивается от дождя. Белокурые волосы, как у девчонки, распущены по плечам. Алая куртка — цвет тюльпанов, которые скоро, не смотря ни на что — зацветут.
— Сразу сядь, — говорит она, — потому что я тебе такое расскажу-у-у..
— Подожди, раздевайся, я налью тебе чаю… Ты промокла? Как ноги? Снимай сапоги и засовывай их под батарею.
— Ты думаешь — я из дома? Ха! Я не из дома, и не домой…
Она вынимает из пакета одно за другим.
— Конфеты вот… Пицца, сунь в микроволновку. Это сыр с плесенью, ты не смотри — это не вредная плесень, такая специальная, пищевая… Этот сыр хорошо под белое вино…
— Сейчас принесу. И бокалы.
Мы колдуем над столом в четыре руки — творим праздник… И вот все разрезано, разлито, дымится… Она закидывает руки за голову:
— Я влюби-и-илась… — говорит мечтательно, и время снова тает, тает.
Она первой из нашего класса вышла замуж.
— Правильно, — сказал кто-то из школьных красавиц полураздраженно-полузавистливо. — Такой, как она, надо торопиться — пока берут.
Почему ее хаяли? Или это я смотрела на нее пристрастными, любящими глазами? Другие видели простенькое личико, полноту. А мне, если сравнить человека — с вещью, первое что на ум пришло бы — печка. Возле нее было тепло.